В дверь негромко постучали, и улыбающиеся официантки принесли вино и первую перемену блюд.
Мира втянула носом дивный аромат, которым исходило блюдо.
- Какой восхитительный запах! – воскликнула она.
- Мясо косули, - пояснил он. – Вы же любите мясо?
- Обожаю! – Мира схватила вилку и нож. Голод внезапно стал просто нестерпимым. – Но никогда раньше не ела косулю. И вообще дичь.
- Что, - огорчился Гай, - только курицы и коровы?
- Да, - кивнула Мира, отправляя в рот первый кусок, буквально растаявший на языке. – А также баранина, гусятина и утятина. Из дичи разве только заяц. Папа приносил с охоты. Он только зайцев и приносил. Хотя однажды они ходили на волков, и он…
- Вино красное сухое? – перебил её Гай внезапно. В его голове Мире почудилось раздражение.
- Да, все верно… Пожалуйста…
- Прекрасно!
Мира непонимающе смотрела на него.
Но вспышка прошла также неожиданно, как и возникла.
- Я поинтересовался у наших общих знакомых о ваших предпочтениях, - спокойно сказал Гай с прежней улыбкой. – Вы уж простите, навел справки.
- Ничего, - ровно ответила Мира, нарочито спокойно разделывая мясо.
- Если позволите, у меня есть тост.
Гай подал ей бокал и поднял свой.
- Мира, позвольте мне выпить за вас. Самого талантливого копирайтера из всех, с кем мне доводилось сталкиваться в жизни. А, смею вас заверить, сталкивался я не мало. За ваш талант! Можно сказать, за ваше перо!
- Хм… - польщенная Мира смущенно улыбнулась. Потом скромно добавила: - Это же моя работа…
Они рассмеялись заезженному выражению, звякнули бокалами и дружно выпили.
- Должен вам сказать, что нужно предпочитать дичь мясу домашней скотины, – сказал Гай, поднимая на вилке кусок мяса и задумчиво разглядывая его. – Поглощая дичь, вы перенимаете жажду жизни убитого животного. Его желание выжить любой ценой, которое не только гонит по венам горячую шипучку адреналина, но и оставляет в мясе жизненную силу.
- Вегетарианцы предостерегают именно от этого, - сказала Мира. – Мол, в момент смерти в кровь выделяется некий губительный фермент…
- Домашнее животное, - продолжал Гай, будто не слыша её, - живет в крайне ограниченном круге себе подобных. Без свободы, без движения. Вы знаете, что кур держат в таких тесных помещениях и так плотно, что они даже не могут передвигаться больше, чем на пять-десять сантиметров?
- Да, я слышала.
- Их мясо не содержит ничего, кроме вони товарок по бараку, экскрементов, и ожидания очередной кормежки. Их тело не поглощает солнечные лучи, весенний ветер, несущий аромат лесных цветов, терпкий древесный запах случайно содранной при беге древесной коры…
- Послушайте, Гай Викторович, да у вас, похоже, тоже дар к поэзии языка.
Буклеев улыбнулся.
- Легко описывать красоту.
- А не жалко её убивать? – спросила Мира.
- У каждого на земле есть предназначение. И все в этом Мире так или иначе, определено заранее. Кто-то живет целую жизнь, чтобы узнать у Смерти, что был предназначен, чтобы один раз за восемьдесят семь лет сказать девочке «у тебя ручка упала», а кто-то впитывает всю красоту леса, чтобы после смерти передать её нам, ради чудесного вкуса.
Он положил кусок мяса в рот и прожевал, прикрыв от удовольствия глаза.
Мире от его слов едва не расхотелось есть. Но голод взял своё, так что она постаралась выбросить мысли о трогательных маленьких оленях, пошедших на это блюдо, и воздала дань их памяти, тщательно пережевывая нежнейшее мясо.
Потом были овощи, за которыми они мило поболтали о нравах современного интернет-сообщества и о её пути в копирайтеры. Потом плавно перешли на тексты в целом, окунулись в литературу, особенно в труды современников, и как-то так оказалось, что оба – страстные поклонники одних и тех же книг.
Так что за десертом, часть которого составил любимый Мирой тирамису, да ещё в такой огромной порции, какой она никогда не видела, они с Гаем уже расслабленно болтали, обсуждая книгу, словно давние приятели.