Обмякнув, она выпрямила ноги и привалилась спиной к стене, все также держа голову Артура руками. Все мысли и чувства мгновенно вылетели из головы, оставив только болезненную сосущую пустоту. Почувствовав движение под пальцами, Мира вытерла слезы и посмотрела на Артура. Его тело и лицо трансформировалось. Пропадала шерсть, черты лица потеряли нечеловеческую массивность и остроту. Теперь перед ней был тот самый Артур, которого она уже - казалось, в другой жизни – встретила в автобусе. Только тогда его улыбка не была обрамлена рваной линией подсыхающей крови. Мира медленно протянула руку и вытерла ему губы. Потом также медленно закрыла широко распахнутые рыжие глаза. Теперь он улыбался с закрытыми глазами, словно в ожидании её очередной ласки. Мужчина, который больше никогда не посмотрит на неё так, что потяжелеет низ живота, который больше никогда не сожмет её своими сильными руками. С которым она больше никогда не познает сладость неведомого доселе наслаждения…
Такой её и застал Герман.
Неподвижной, державшей на коленях рыжеволосую голову его старшего брата. Лицо Миры было опухшим, а из глаз, оставляя чистые дорожки в застывающей крови убитых врагов, катились по щекам слезы.
11
- Мира, лови!
Ви ловко спрыгнула с качелей прямо в объятия девушки. Мира едва не упала.
- Ого! Ви, да ты просто лошадь! Сколько ты весишь? Я чуть спину не надорвала! Давай в следующий раз будешь прыгать в эту кучу листьев? Мы специально с Азадом договорились их оставить как раз для этого.
- Хорошо! Тогда давай подгребем её поближе!
- Нет уж. Я вот тут на скамейку сяду, пока спина успокоится. А ты сгребай. Черт меня дернул тебя ловить…
- Ладно! Я сгребу! А потом давай наберем самых больших и красных? И сделаем гербарий! Через неделю в школу, а потом снег пойдет, они почернеют!
- Хорошо.
Мира тяжело опустилась на лавочку в углу площадки. Действительно не стоило её ловить. За два последних месяца Ви здорово прибавила в весе, хотя совершенно не потолстела. Гай объяснил это тем, что у вулфраа очень плотные мышцы. И, соответственно, тяжелые. Она вообще узнала очень много о повадках оборотней за последнее время. Например, их жутковатую способность бесшумно являться домой, а потом громко осведомляться из своей комнаты, куда запропастились две служанки и где кофе, заставляя их с Ви подпрыгивать при внезапных звуках голоса.
Никого из сваргов Мира больше не видела. Она не знала, как Герману и клану удалось замести следы четырех убийств, и некоторое время со страхом ждала вызова в полицию. Но никто её никуда не вызывал, а на робкую попытку Германа пообщаться, она красочно описала, где она видела его и всех сваргов вместе взятых. Правда, потом извинилась и теперь редко перебрасывалась с ним ничего не значившими сообщениями. Больше на связь с ней никто не выходил, да и сам Герман объявлялся все реже и реже. Так что тайна булавок так и осталась тайной.
В тот же день, когда погиб Артур, Мира перебралась к Гаю. Весь первый месяц, видя её состояние, прострацию, в которую она то и дело впадала, так что непонятно было, кто кото должен был расшевелить, Мира – Ви, или наоборот, он никак не тревожил её. Все это время он вел себя, как джентльмен, но когда Мира начала понемногу оттаивать, начал постепенно завоевывать её внимание, пока однажды они не оказались вдвоем в ванне. Большую часть дня Ви не отходила от неё ни на шаг. Ночи же были их с Гаем собственными. И, хотя они расползались потом по своим комнатам, Мира была почти уверена, что Ви что-то подозревает.
Они никогда не разговаривали о том, что произошло с ней. И даже треугольный шрам – метка клана сваргов - никогда не был предметом разговоров.
Она часто вспоминала Артура и тосковала по нему. Где покоится его тело, Герман сообщить отказался, так что постепенно яркость воспоминаний притуплялась, замещаемая все новыми и новыми ласками. Правда, в отличие от страсти Артура, страсть Гая была глубокой и уважительной, что начало нравиться Мире гораздо больше. Гай тактично не приставал с расспросами в те минуты, когда она замирала, глядя в одну точку. Никогда не заговаривал он и о том, чтобы она сняла браслет Артура, хотя Мира поняла, что именно из-за него Гаю и показалось тогда, что у неё есть собака, и что запах, исходивший от браслета, был неприятен его тонкому обонянию. Но она не смогла избавиться от памятной вещи.