— Ну? — спросил Лу. — Это та самая особа, которую ты застал в палате Лори?
— Да, — ответил Джек. Он перевел взгляд на доктора Спрингера и кивнул в сторону Ракоши. — Зачем вы подключили респиратор?
— Поддерживаем работу органов, — сказал доктор Спрингер, поправляя респиратор.
— У вас еще есть какие-то сомнения относительно функций головного мозга? — спросил Джек. Он был крайне удивлен, что они на что-то надеялись в этой совершенно безысходной ситуации.
— Разумеется, нет, — выпрямляясь, ответил доктор Спрингер. — Пытаемся сохранить другие внутренние органы.
Лу взглянул на Джека.
— По иронии судьбы она еще может спасти чью-то жизнь, — сказал он.
— Уж какая тут ирония! Мягко сказано, — отозвался Джек. — Это настоящие гримасы сарказма.
Доктор Спрингер с удивлением наблюдал, как детектив слегка ткнул судмедэксперта кулаком. Рассмеявшись, оба вышли из помещения.
Эпилог
Шесть недель спустя
Детектив Лу Солдано припарковал служебный «шевроле» носом к обочине рядом с пожарным гидрантом и небрежно кинул на переднюю панель машины ламинированное удостоверение. Затем он достал из бардачка освежитель дыхания и несколько раз прыснул в рот, чтобы заглушить запах от выкуренных по дороге сигарет. Чуть наклонив зеркало заднего вида, он посмотрел на свое отражение. Лу был небрит, как, впрочем, и всегда, и уж тем более в начале девятого вечера, но поскольку со щетиной он уже ничего сделать не мог, то просто пригладил рукой волосы. Решив, что привел себя в надлежащий вид, Лу открыл дверцу и вышел из машины.
Весенний вечерний воздух казался мягким словно шелк. Небо, еще светло-розовое после погожего дня, к востоку постепенно приобретало серебристо-лиловый цвет. Легким шагом Лу шел по Второй авеню. Днем он позвонил Джеку и Лори, чтобы рассказать о новостях по делу «Америкер», а они пригласили его поужинать в своем любимом ресторане «Элиос».
Лу уже несколько раз бывал с ними в «Элиосе». Он даже улыбнулся, вспомнив об одном из этих посещений, хотя тогда ему было не до смеха. Это случилось пять лет назад. Они с Джеком тогда чуть не потеряли дар речи — Лори заявила, что выходит замуж, и представила какого-то сомнительного типа. Новость подействовала на них настолько угнетающе, что они готовы были застрелиться на месте. К счастью для всех, тревога оказалась ложной и ничего подобного не произошло.
Перед входом Лу замедлил шаг. Прямо напротив двери ресторана красовался горный велосипед Джека, пристегнутый к паркометру. Лу покачал головой. Ни ему, ни Лори не удавалось отговорить Джека от этой дурацкой затеи. Лу усмехнулся, вспомнив, как Джек постоянно надоедает ему своими разговорами о вреде курения. «Вот уж действительно, кто бы говорил», — подумал он. Ездить по городу на велосипеде — да еще так, как это делал Джек, — в тысячу раз опаснее.
Вечернее веселье в ресторане шло полным ходом. Возле бара столпившиеся посетители, развеселившись, задевали ближайшие к ним столики. Лу всегда чувствовал себя неуютно в окружении разгоряченной публики. И особенно не любил тех, кто, считая себя элитой, смеялся и разговаривал громче других.
Пробравшись сквозь толпу, Лу увидел, что и обеденный зал был тоже забит до отказа. Он медленно обводил взглядом помещение в поисках знакомых лиц, пока наконец не увидел Джека и Лори, сидевших в дальнем правом углу.
Лу стоило немалых трудов, чтобы пробраться к своим друзьям через весь зал. По пути он задел локоть одного из сидевших, и тот пролил вино. Когда Лу повернулся, чтобы извиниться, пояс его перекинутого через руку плаща попал кому-то в суп. В конце концов, несмотря на все мучения, он все-таки добрался до места.
— Извините, что опоздал, — сказал Лу, целуя Лори в щеку. Обмениваясь через стол рукопожатиями с Джеком, он старался не задеть стоявшие на столе фужеры.
— Ничего, — ответила Лори. Она вынула из ведра со льдом бутылку шампанского и наполнила стоявший перед Лу фужер.
Лу попытался повесить свой плащ на покатую спинку стула, чем тут же привлек внимание официанта, который подошел и, взяв плащ, избавил его от этого неудобства. Лу сел и вытер салфеткой выступившие на лбу капельки пота. Ему казалось, что в ресторане было градусов тридцать. Он тут же расстегнул ворот рубашки, ослабил галстук и стал обмахиваться.