— Господа, господа! Сейчас не время для взаимных обвинений! Случилось серьезное происшествие. Заключенные сбежали, угнаны лошади. Это удар по безопасности всего города и округи. Надо организовать погоню. Мы сейчас соберем лошадей, надеюсь, что шериф…
— Зря надеетесь! — тот же прервал я мэра — Пальцем не пошевелю пока армия не вернет мое сено, украденное из конюшни!
— Оно было изъято законно, по расписке! — тут же опять начал кричать капитан
— И где эта расписка⁈
— У вашего помощника!
— Он не уполномочен городом!
Началась ругань, которой с огромным удовольствием внимала вся городская общественность.
Наконец, Толман, потерял терпение.
— Я понимаю ваше беспокойство, — обратился он к толпе. — И разделяю его. Но паника — наш худший враг. Я, как мэр Джексон Хоула, обещаю вам, что будет проведено самое тщательное расследование обстоятельств побега и пожара. Мы выясним, была ли это случайность, халатность или чей-то злой умысел.
Толман повернулся к нам с Роули.
— Капитан, я прошу вас предоставить мне полный отчет о действиях ваших подчиненных этой ночью. Шериф Уайт, я ожидаю того же от вас, как только вы сможете оценить ущерб и собрать показания. До окончания расследования прошу воздержаться от скоропалительных выводов и обвинений. Нам нужно действовать сообща. Безопасность города — наша общая задача.
Роули кипел от злости, но вынужден был промолчать. Публично перечить мэру, да еще в такой момент, было бы глупо. Он лишь процедил сквозь зубы:
— Расследование покажет, чья халатность привела к этому, мэр. И если гражданские власти не способны поддерживать порядок… армии придется взять ситуацию под полный контроль. Мои люди сами прочешут окрестности в поисках беглецов и лошадей.
С этими словами он резко развернулся и, отдав какой-то приказ подбежавшему сержанту, зашагал прочь, к своему временному штабу.
Толпа начала медленно расходиться, обсуждая случившееся. Мэр Толман задержался на мгновение, его взгляд встретился с моим. В нем не было ни одобрения, ни осуждения — лишь холодный расчет политика.
— Разберитесь с этим, шериф, — сказал он тихо, но так, чтобы слышал только я. — Найдите крайнего. Или его найду я. И не думаю, что вам это понравится.
Он кивнул и тоже удалился, оставив меня одного посреди улицы.
Глава 13
Два дня Джексон Хоул жил в напряжении. Солдаты капитана Роули прочесывали окрестности, но безрезультатно. Ни беглых банноков, ни угнанных лошадей найти не удалось. Следы затерялись в предгорьях, словно индейцы растворились в воздухе. Капитан метал громы и молнии, допрашивал немногочисленных свидетелей пожара, пытаясь найти хоть малейшую зацепку, чтобы обвинить в побеге меня или кого-то из горожан. Но зацепок не было. Пожар в старом сарае списали на неосторожность бродяг. А побег — на ротозейство и неразбериху во время тушения. Джозайя держался в тени, выполняя свою обычную работу в конюшне, и никто из солдат не обратил на него внимания. Старый негр умел быть незаметным, когда это было нужно.
Мэр Толман вел свою игру. Он успокаивал горожан, слал депеши в Шайенн, описывая ситуацию и подчеркивая «недостаточную эффективность» армейских подразделений в условиях местной специфики. Расчет был прост: спихнуть вину на военных и добиться их скорейшего ухода из города. И, к моему удивлению, это сработало.
На третий день после побега индейцев в Джексон Хоул прибыл курьер из штаба округа с приказом для капитана. О чем был приказ, я не знал, но уже через час солдаты спешно сворачивали свой лагерь. Роули, черный от злости, проехал мимо офиса шерифа, даже не взглянув в мою сторону.
Город вздохнул с облегчением. Напряжение спало, но тревога осталась. Сбежавшие индейцы были где-то рядом, и никто не знал, чего от них ожидать дальше.
Вечером того же дня я нашел Джозайю в конюшне. Он чистил Звездочку, тихонько что-то напевая себе под нос. Старик выглядел уставшим, но в его глазах уже не было того загнанного выражения, которое я видел в дни присутствия солдат.
Я молча подошел, встал рядом. Джозайя поднял голову, кивнул.
— Они ушли, шериф.
— Знаю
Я полез во внутренний карман своей куртки. Туда я переложил некоторые трофеи, чтобы не таскать их в седельных сумках. Нащупал холодный металл.
— Ты сильно рисковал. Держи.
Я протянул ему маленький капсюльный револьвер с рукоятью из оленьего рога — тот самый, что я снял с тела Джесса Торнтона. И тот самый, что спас меня во время дуэли с Быстрой рукой. Кольт Патерсон 1836 года, карманная модель. Пять зарядов, калибр 28. Не самое мощное оружие, но компактное и, при должной сноровке, смертоносное на близкой дистанции. К нему прилагалась и жестянка с капсюлями, пулями и пороховницей, которую я тоже нашел в вещах Торнтона.