Чем дальше мы шли на север, тем холоднее становилось. Появились первые льдины — сначала небольшие, потом все крупнее. А затем мы увидели их — айсберги. Огромные ледяные горы, дрейфующие в сером море. Некоторые были ослепительно белыми, другие — с голубыми прожилками, третьи — грязными, с вмерзшими камнями и землей. Они двигались медленно, величественно, но таили в себе смертельную опасность. Столкновение с таким гигантом, особенно ночью, означало верную гибель для нашей шхуны.
— Усилить вахту впередсмотрящих! — приказал Финнеган. — Днем и ночью — по два человека на баке. При малейших признаках льда — немедленно докладывать! Скорость снизить до минимума.
Напряжение на борту возросло. Ночи стали светлее — сказывалась близость полярного круга, — но туманы и ледяные поля делали плавание рискованным. Мы шли медленно, осторожно лавируя между льдинами, постоянно меняя курс. Финнеган и его помощники почти не спали, сверяясь с картами и лоцией, всматриваясь в ледяные просторы.
Наконец, в последних числах апреля, когда весна на материке уже была в самом разгаре, а здесь все еще чувствовалось ледяное дыхание Арктики, мы подошли к цели нашего долгого путешествия.
Устье Юкона.
Оно было огромным, неохватным. Широкая мутная река несла свои воды в Берингово море, смешиваясь с соленой водой, образуя гигантскую дельту с множеством проток, островов, песчаных отмелей. Берега были низкими, плоскими, покрытыми чахлой тундровой растительностью. Ни деревца, ни кустика. Ветер гнал по серой воде куски льда, мусор, вынесенный рекой с материка.
Но главное — река еще не вскрылась полностью. Отдельные льдины, с глухим скрежетом и стоном, еще гордо продолжали выплывать в море.
— Приехали, — мрачно констатировал Финнеган, разглядывая ледяное поле в бинокль. — Дальше хода нет. Льда еще много, особенно в протоках. Соваться туда сейчас — самоубийство. Напоремся на льдину, пробьет нам обшивку. Затонем так быстро, что шлюпку спустить не успеем.
— И что теперь? — спросил я, чувствуя, как внутри все опускается. Мы прошли тысячи миль, пережили шторм, добрались сюда… И остановились в шаге от цели.
— Идем к Святому Михаилу. Это порт тут дальше, на север. Там раньше был пограничный редут, а теперь перегружают груз из океанских кораблей на речные и тащат дальше по Юкону. В порту может быть лоцман. Я бы раскошелился и нанял, он нам сэкономит нам кучу времени. Ну вот… Новая задержка.
Святой Михаил предстал перед нами во всей своей неприглядной красе. Не порт, а какое-то недоразумение, прилепившееся к унылому, болотистому берегу. Несколько десятков разномастных построек — бревенчатые хижины, склады из грубых досок, пара факторий с облупившейся краской — жались друг к другу, словно боясь сурового северного ветра. Над всем этим висел густой, удушливый смрад — смесь гниющей рыбы, тюленьего жира, дыма из печных труб и нечистот. Даже с палубы «Девы» было видно, что чистота и порядок здесь не в чести.
Убогий деревянный причал был забит рыбацкими лодками и парой небольших речных пароходиков, ожидавших, видимо, начала навигации. На берегу копошились люди — мрачные, обветренные лица индейцев-юпиков, подозрительного вида бродяги и, конечно, моряки. Пьяные крики и грубый смех доносились из строения, над которым красовалась кривая вывеска с непритязательным названием «Салун». Судя по доносящимся звукам расстроенного пианино и женскому визгу, там уже вовсю шло веселье, несмотря на ранний час.
— М-да, веселое местечко, — пробурчал Финнеган, разглядывая порт в бинокль. — Дыра дырой. Но лоцмана здесь найти можно. Говорят, лучшие знатоки Юкона — индейцы племени хан. Они выше по реке живут, но сюда забредают на заработки.
Мы спустили шлюпку. Я взял с собой Калеба, боцмана и Артура — пусть парень посмотрит на «романтику» Севера. Высадившись на скользкий, покрытый рыбьей чешуей причал, мы сразу окунулись в атмосферу портового поселка на краю света. Грязь под ногами, пьяные матросы, шатающиеся от одного склада к другому, собаки, роющиеся в кучах мусора. В нескольких лачугах, судя по тусклым красным фонарям над дверями, располагались бордели. У входа в один из них я заметил пару молодых индианок с пустыми, усталыми глазами. Они курили трубки и безразлично смотрели на проходящих мимо мужчин. Мерзость. Хотелось поскорее сделать дело и убраться из этого вертепа. А тут еще Артур маху дал. Начала расспрашивать боцмана о расценках на «мохнатое золото».