— Можно, — улыбнулся я. Рождество. В Доусоне. Это было… необычно.
— Отлично! — Артур схватил меня за руку. — Пойдем! Все ждут!
Мы спустились вниз, в салун. «Северный Мамонт» был полон народу. Но сегодня не было обычного шума и ругани. Люди стояли у большой ели, которую привезли из леса и установили посреди зала. Она была не слишком пышной, но украшена самодельными игрушками, лентами, и… свечами. Десятками маленьких свечей, прикрепленных к веткам. Рядом стояли ведра с водой. Не дай бог полыхнет. Что делает пожар с деревянными зданиями мы недавно все наблюдали на примере с Гуггенхаймами.
Я замер. Атмосфера была самая рождественская из всех возможных.
Кузьма подошел ко мне, держа в руках горящую лучину.
— Мистер Итон, — сказал он, его лицо сияло. — Благословите.
Я колебался. Риск…
— Давайте, — сказал я наконец. — Аккуратно.
Кузьма начал зажигать свечи. Одну за другой. Пламя вспыхивало, освещая лица людей, отражаясь в их глазах. Зал наполнился мягким, трепещущим светом и запахом хвои и горячего воска. Это было красиво. Почти волшебно.
Когда все свечи были зажжены, зазвучала музыка. Не расстроенное пианино, а… скрипка. Кто-то из старателей оказался неплохим музыкантом. И начали петь гимны. Русские, американцы, индейцы — все вместе. Про Рождество. Про мир. Про добро.
Артур подбежал ко мне с бутылкой шампанского. Открыл ее с тихим хлопком. Пена полилась через край. Он налил мне, себе, Джозайе, Кузьме, Ивану…
Мы подняли кружки.
— За Доусон! — провозгласил я. — За всех нас! С Рождеством!
Крики, тосты, смех. Праздник набирал обороты. Я стоял в центре своего города, среди своих людей, и чувствовал… тепло. Не только от костров и свечей, но и от этих людей. От этого места.
На следующий день, когда утро сменилось промозглым, ветреным днем, Доусон готовился к новому событию. Первому официальному матчу юконской хоккейной лиги. Идея, которую я вбросил, неожиданно быстро прижилась. Люди истосковались по зрелищам, по азарту, по физической разрядке. И желательно такой, которая не связана с тяжелым трудом на прииске.
Кузьма со староверами расчистили участок реки подо льдом — метров шестьдесят в длину и тридцать в ширину. Это была наша «арена». Руди-кузнец сработал на совесть — несколько десятков пар коньков, выкованных им, уже опробовали и признали годными. Столяры сколотили ворота, натянули на них сети. Появились деревянные трибуны и даже небольшой сруб для «погреться». Примитивно, но функционально.
Команды тоже не подкачали. Сошлись «Старообрядцы» против «Старателей». Выбор был очевиден. Староверы — крепкие, выносливые, привыкшие к тяжелому труду и холоду. Старатели — сборная солянка из разных типов, кто покрепче да понаглее. Коньков было мало, так что играли посменно, с переодеваниями, по семь человек с каждой стороны, включая вратаря.
Я, как инициатор и главный организатор, взял на себя роль судьи. Надел белую повязку на рукав. В руке — деревянные свисток, что мне сделал Иван. Он, собственно, и возглавил команду староверов. Старатели выбрали своим капитаном Олафа. А еще я прихватил с собой крепкую деревянную палку — разнимать драки. Знал, что без них не обойдется.
Народ собрался похмельный, но веселый. Жители постепенно заполнили трибуны и начал требовать начало — термометр упал уже ниже тридцати градусов по Цельсию и было мягко сказать, холодно. Я свистнул и матч начался. Сразу же — столкновение. Старатели, более агрессивные, бросились вперед. Староверы — более организованные, но немного неуклюжие на коньках — держали оборону. Шайба — деревянный кругляш, сделанный столярами — летала по площадке. Визг, крики, удары клюшками, тоже самодельными, грубыми.
Игра была жесткой. Толкались, падали, спотыкались. Клюшками попадали по ногам, рукам, голове. Было несколько неспециальных ударов в пах. Все правила вбитые на тренировках, были тут же позабыты. Уже на второй минуте — первая стычка. Двое старателей и один старовер схлестнулись у ворот. Я тут же рванул туда, свистком, палкой — разнимать. Соперничающие команды тоже. Началась свалка.