— Такова жизнь, Мето, — говорит она. — Все в ней происходит слишком быстро. Схожу поем, а то я что-то проголодалась.
В гараж въезжает фургон, а следом — Иероним на мотоцикле. Поздоровавшись с нами, он открывает заднюю дверь автомобиля и выпускает пять человек. Глаза у них завязаны, а одеты они в зеленые комбинезоны. Наш командир приказывает им раздеться, потом их запирают в зале для собраний. В операции участвуют шестеро: Каэлина, Рита, Иероним, я и еще двое мальчиков, которых я вижу впервые. Мы натягиваем комбинезоны садовников и садимся в машину. По дороге все молчат. Мы благополучно минуем наблюдательный пост у въезда в имение, останавливаемся чуть поодаль и высаживаем одного парня: он должен нейтрализовать охранника и занять его место. Мы доезжаем до крыльца, разоружаем двух других полицейских, затыкаем им рты кляпами и завладеваем их средством связи под названием «рация», при помощи которого они общаются с коллегами. Благодаря этому мы узнаем заранее, если мои родственники нагрянут раньше, чем предполагалось. Мы начинаем с осмотра жилого дома.
Каэлина взламывает замок, и мы входим в просторную переднюю. Меня охватывает странное чувство, и на пару секунд я безвольно застываю на месте. Наш командир призывает меня к порядку:
— Мето, мы на работе.
Я начинаю с осмотра гостиной. Мое внимание привлекают фотографии — здесь много снимков моей сестренки в различной обстановке: то она задувает свечи на торте, то надевает корону, то играется с мячом в парке. Есть также портреты моих родителей — вдвоем или в окружении детей. На одних родители совсем молоденькие, а на других — постарше. Моя мать всегда улыбается, отец выглядит немного рассеянным. Я задерживаю взгляд на одной фотографии. Меня настораживает одна деталь: облако на заднем плане кажется ненастоящим, словно из двух разных снимков сделали один. Я вынимаю фото из рамки и обнаруживаю, что оно разрезано надвое: некий элемент, находившийся посредине, был удален. Не трудно догадаться, что этим «элементом» был я. Вернув фотографию на место, я перехожу в следующую комнату. Это рабочий кабинет. Иероним роется в папках, разложив их прямо на полу.
— Это кабинет твоего отца, а не Марка-Аврелия. Тут мы ничего не найдем. Надо спуститься в подвал. Ты идешь?
— Проверю ящики стола и приду.
Сначала я высыпаю все вещи на стол, а затем аккуратно убираю их на место. В процессе работы натыкаюсь на красный блокнот с краткими записями, сделанными простым карандашом. На первой странице читаю:
Я больше тебя не вижу, но ты всегда со мной, и, недолго думая, прячу блокнот в карман.
Я спускаюсь по лестницам к остальным, и, когда оказываюсь на месте, в нос мне ударяет запах масла: им смазывают шестеренки механизмов, чтобы не стирались, а солдаты из Дома пропитывают им свою кожаную обувь. Каэлина обращается ко мне:
— Мето, с тобой все в порядке? Ты так побледнел!
Мало-помалу я прихожу в себя:
— Я помню это место.
Пройдя через комнату, забитую старой мебелью, пробираюсь к правой стене, закрытой шторой, отдергиваю ее и обнаруживаю металлическую дверь без замка и ручки.
— Ее нам не открыть, — вздыхает моя подруга. — Мето, тебе знакома эта дверь?
Такое чувство, будто мной управляет некая внутренняя сила. Я хватаюсь руками за два верхних уголка двери, и металл нагревается от соприкосновения с моей кожей. Секунд через двадцать с противоположной стороны слышатся негромкие механические звуки. Я отхожу в сторону, и дверь открывается. Все мы устремляемся внутрь, спускаемся по лестнице и попадаем в просторное помещение, заставленное разнокалиберными механизмами, большими шкафами с застекленными стенками и столами, заваленными папками. Там же мы находим широченные комбинезоны из серебристого материала и шлемы, защищающие голову и шею. У моих приятелей глаза разбегаются. Я пересекаю комнату и открываю другую дверь: это мастерская с верстаком посредине, на котором разложены металлические сферы. Иероним поясняет:
— В эти шары помещались бациллы и вирусы, а затем их сбрасывали на людей во время войны. Сейчас это оружие запрещено, но очевидцы утверждают, что его по-прежнему используют против беженцев за пределами Зоны. С помощью вон той машины металлическому листу можно придать желаемую форму. Какой тошнотворный запах смазки! Что в соседнем помещении, Мето?
— Справа — котельная, там мой дед запирал меня, если я плакал.
Каэлина обнимает меня и ласково спрашивает:
— А чего ты боялся?
— Шума машин и криков людей — он держал их внизу под люком и испытывал на них вирусы и вакцины. Дед говорил, что хочет сделать из меня воина, который презирает сантименты и мечтает лишь о том, чтобы явить свой гений и свое могущество всему Миру. Я был еще ребенком и…