– Да, – нервно засмеявшись, произнес я, – это было бы забавно.
– Вот фотографии, – произнесла она и положила на столик кожаный альбом с золотыми вставками. «Тут простые вещи вообще, есть?!» – подумал я про себя.
– Отлично! – ответил вслух и начал перебирать фотографии.
Жизнь матери была простой. Вовсе не сравнить с домом, в котором я теперь жил. Перебрав фотографии, я нашел пару фото, где мне было лет пять, шесть, не больше. В воспоминаниях была та самая девушка с белыми волосами из моих снов. Это выбило меня из колеи. Я видел в реальной жизни девушку, которая была копией моей мамы. Если, конечно, это была моя мать. Или что это были за сны? Может, мне только казалось?
– Доволен? – спросила Оля.
– Да, вполне, – ответил я, задумавшись. – Спасибо, Оль. Спасибо.
После нескольких минут обдумываний я огляделся. Кругом были разные фотографии жизни до моего появления. Походы в горы, рыбалка, моря, вело-путешествия, прыжки с парашюта, дайвинг, концерты, театры, музеи, выставки, семинары, выступления, разные страны... Казалось, он попробовал все в этой жизни. Рядом с ним постоянно была его жена, следовавшая за ним, куда бы он ни шел. Больше всего злило то, что я хотел так жить, но жил так он. Я планировал все попробовать, пережить, прочувствовать, но это попробовал он, а не я. Что я все это время делал? Всего лишь спал в пустоте. Одна только эта мысль об этом вызвала чувство сильнейшей обиды. Кому-то была уготована жизнь, а кому-то – закулисье. Скучное существование дублера, чья забота – вытаскивать задницу из дерьма.
– У нас есть что выпить? – произнес я.
– Выпить? – удивилась Оля. – Есть, конечно.
– Принеси, пожалуйста.
Пока Ольга ходила за фужером, я почувствовал, как во мне закипает злость. Я буквально был готов взорваться от эмоций. Потеряна была целая жизнь, о которой я раньше мечтал. Верх брало разрушение. И здесь ничего удивительного: обманутые чувства всегда будут стремиться к разрушению, злости, агрессии, уничтожению. Этот второй лишил меня путешествий, успехов и поражений, он лишил меня любимой женщины и, как минимум, дважды ее обидел. Это не могло вызывать чувство благодарности, лишь ненависть и злость.
– Ваш алкоголь, сэр! – иронично произнесла Оля.
Я обернулся и увидел перед собой женщину, которую он любил и с которой провел целую жизнь. Я увидел его главное сокровище. Это было нетрудно понять, поскольку она всегда была рядом с ним. Фотографии это выдавали. Я подошел к ней, взял за плечи, осмотрел, пытаясь понять, что он в ней такого нашел и почему выкинул меня из мира на десятки лет. Она молча смотрела на меня. Я присел, чтобы задрать ей платье, просунул руки за бедра, ухватился за талию. Сжал ягодицы. Поцеловал Олю в губы. Затем с напором злости надвинулся на нее, грубо хватаясь. Она ничего не говорила, просто подчинялась и тихонько вскрикивала. Я выплескивал злость на нее, стараясь телом выругаться за все несделанное и не пережитое. Я мстил ему за то, что совал член в другую женщину.
После секса мы молчали. Оля тихонько прижималась к моему плечу, а я, обессиленный, смотрел стеклянным взглядом в пустоту. Я осознавал, что она не виновата и я не должен ее за что-то винить, но все же понимал, что был с чужой женщиной. Во мне боролись то злость, то депрессия. Хотелось завопить «За что?», но сил уже не было. Я будто вошел в круги ада на испытание бессмысленности своего существования. Думал, что оставить в жизни что-то важное будет достаточным для счастья, но, потеряв годы своей жизни, понял, что этого все равно мало. Может быть, причина была в том, что идею реализовал другой человек, может, в том, что я был злостно обманут, или в том, что был слаб для настоящей жизни и просуществовал на вторых ролях. Черт его знает, что было из этого главным. Я знал другое: потерять жизнь в мгновение ока очень страшно. Это может подкосить любое храброе сердце.
Оля спала, а я, пьяный, сидел один в темноте у окна и смотрел в черный летный вечер. Жаль, что счастливыми в одиночку не бывают. Даже если напиться. Даже если вас двое в теле. Два десятка лет молодой жизни забрали и не дали ничего взамен, кроме изменившихся условий. Всего лишь сон в пустоте... Это неописуемо ужасно – забывать дни, еще страшнее – забывать недели, месяцы, это может свести с ума, но годы – это уже полное безумие! Становится страшно закрыть глаза – боишься снова исчезнуть. Каждая секунда начинает иметь значение, просто потому, что она твоя, она прожита, она была в жизни. И вроде бы какой вообще смысл в желании прожить каждую минуту? Но ответа не будет, потому что это не имеет совершенно никакого смысла. Это просто инстинкты. Как психически больные люди боятся потерять остатки рассудка, так и люди, теряющие кусочки жизни, боятся не прожить свое. Жаль, что я знаю, что это такое.