– Вот, выпей, – сказала Оля, подавая стакан с водой. – Поможет от похмелья.
– Там что-то есть? – произнес я, чувствуя какой-то кислый привкус.
– Молча выпей и спи.
Я послушался. Оля легла рядом, поглаживая меня по груди. Мне стало как-то легче. Похмелье ослабло. Никогда прежде никто со мной так не лежал, когда мне было плохо. По крайней мере, я не помнил такого. Это не могло не начать менять мое отношение к собственной жене. Вроде бы совершенно чужой человек, но она заботилась обо мне, как о родном. Находилась рядом, когда мне было плохо. Мне становилось спокойнее от ощущения ее заботы. Невзгоды стали маленькими и ушли куда-то в свое царство плохой погоды. Неудивительно, что тот, второй, надолго забыл обо мне рядом с такой женщиной. Она тоже спасала его. Вытаскивала.
– Знаешь, уже годы прошли, – вполголоса произнесла Оля, – а я все вспоминаю наши первые встречи. На самой первой ты был немного занудным, скованным. Когда общались в интернете, все было хорошо, но, когда увиделись вживую, в тебе не было того огня, которым ты горел. Вот нисколечко. Было такое чувство, что я пришла на собеседование, с которого хотелось уйти. В интернете ты хотел меня коснуться, и я напридумывала себе, как ты бы меня касался, даже схватил бы при встрече, обнял крепко-крепко… но, когда мы увиделись, ты как-то разом присмирел, во всем аккуратничал, говорил сдержанно. А потом прошло время, я тебе написала, а ты взял и не пришел на свидание! Просто не пришел! Я тебя так ненавидела в тот день. Готова была разорвать в клочья! Но после ты сам меня нашел, залез на балкон на третьем этаже и начал петь. Как же это было прекрасно! Я не устояла и все простила разом. В тот день ты был другим. Смелым, активным, живым, ты касался меня, не спрашивал разрешения и не ждал для этого ситуации. Помнишь, как ты пел?
– С трудом припоминаю, – ответил я, задумавшись о ее словах.
– В смысле? Совсем ведь недавно помнил, – удивилась Оля.
– Оль, похмелье… – ответил я, сморщившись от головной боли.
Оля замолчала ненадолго, а после вполголоса тихонько запела незнакомую песню. Я сначала думал о своем, о том, что она сказала про разного меня, но после, затаив дыхание, стал слушать ее. Голос, которым она пела, меня убаюкивал.
Что происходит, друг? Ты спрятался от мира и не звонишь.
И кто же теперь нас так рассмешит, как ты?
Ты мой супергерой, не погибай в сюжете своих страниц:
Мне без тебя здесь мир не победить…
Какое-то время мне было хорошо от ее вокала, но после я почувствовал, что меня словно вытягивает из собственного тела. Началась мощная дереализация, деперсонализация, галлюцинации, сильно клонило в сон. Затем головная боль исчезла совсем, голос жены стал неслышен, тревога и страх, которые терзали меня, куда-то ушли. Меня больше ничего не волновало, потому что меня больше не было в реальном мире. Песня dom!No явилась ключом для активации другой личности. Я не злился на Олю, потому что ничего не мог чувствовать, кроме одного желания – желания жить. Я еще не исчез и видел все как будто со стороны. Тело жило уже под руководством другого человека и мучилось от похмелья. Из носа у него даже пошла кровь. Оля куда-то стала звонить, просила о помощи, а я в полусне тянулся обратно в тело, стараясь вернуться, но мне было трудно бороться с густой пустотой, обволакивающей все мое существо.
Какое-то время я был будто заперт во тьме, но сном это уже не было. Это было черное заточение, в котором я просто существовал. Из него нельзя было выбраться, в нем нельзя было уснуть, нельзя было взять рычаги управления телом. Неизвестно как здесь шло время. Я мог пробыть в таком состоянии минуту, час, день, месяц или десять лет. Мне очень хотелось вырваться из этого состояния. В нем я мог испытывать какие-то желания, но ничего не мог чувствовать, словно находился в абсолютной сенсорной изоляции. Не ощущал даже вес собственного тела и положение в пространстве. От всего этого хотелось плакать, выть, но я не мог, поскольку у меня теперь не было тела. Когда человек плачет, он чувствует этот процесс иначе, просто потому что сенсоры получают информацию от напряжения тела, изменения пульса, дыхания, смены концентрации внимания и прочих вещей. У меня всего этого не было, причем, не было совсем. Лишь долгая черная пустота, в которой блуждали мои мысли и желания.