— Что — это? — не понял Бородин.
Морозов сердито и смущенно засопел.
— Ну, ровно как изголодалась… по этому делу… Не знаю, как сказать… Я мужик в общем-то здоровый, хоть сколько могу, да только ей стало все не так. — Он помолчал. — Я ничего не мог понять. Ни с того ни с сего вдруг заплачет. Ночью, после всего. «Что с тобой?» — «Не знаю». И почти каждый раз… — опять помолчал, поразминал руки. — В тот день принесла откуда-то книжку… Тебе, дескать, стоит почитать. Я посмотрел, а там всякие такие картинки. Ну, про это самое. Написано: для мужчин. Секс то есть. Не то чтобы мне все это в диковинку: по телевизору сейчас много чего показывают… Но когда жена говорит, что это тебе полезно почитать, то хоть стой, хоть падай. Ни фига себе, думаю! А ей сказал вроде как спокойно, хоть внутри всего заколотило: «Знаешь, кому это все нужно?» А она в глаза мне так смотрит и отвечает с насмешкой: «Ну хоть мне, например, нужно!» Я прямо офонарел. Потом сказал: «Подумай, Оля, чего ты такое несешь, ты ведь не б… какая-нибудь»… Не ругался, ничего. Но тут она меня совсем доконала. «Если я и сделаюсь б… то исключительно из-за тебя. Ты меня по ночам только терзаешь». Ну вообще!.. «Тебе только одно и надо: самому получить удовольствие!» И пошла, и пошла. Я тоже начал горячиться. Много чего наговорили мы тогда с ней, язык не поворачивается все в подробностях рассказывать…
— Ну и не надо, — согласно покивал Бородин и спросил: — Про Петрякова-то она когда вам сказала? После этого разговора?
— Может, через неделю.
— Опять ссора была?
— Да нет, наоборот. Как раз было воскресенье. Ушла днем, а куда не сказала: всю неделю мы не разговаривали. Часов в одиннадцать только вернулась. А я весь день дома сидел, места себе не находил. Решил: надо мириться, хватит! Ну так всю ж неделю постился, не подпускала она меня к себе. И вот, когда пришла, в одиннадцать-то часов, я и говорю… Спокойно так, а самого аж трясет всего: «Ну ладно, Оль, извиняюсь, коли обидное что сказан тогда». Не ругался, ничего. Она, значит, вроде как улыбнулась, покраснела только сильно, и отвечает: ладно, мол, извиняю. Я-то думал: все, помирились! А когда немного погодя хотел ее взять, она вот так руками мне в грудь уперлась, — Морозов выставил перед собой кулачищи, — и говорит: «Поздно!» Я не понял и спросил: «Как это поздно? Еще и двенадцати нет!» Она и выдала тут… Оказывается, она уже нашла себе… Я сперва даже не поверил. Думал, так это она, для порядка время тянет. Ну а потом…
— Что было потом?
— Ничего, — обреченно вздохнул Морозов и прикрыл глаза ладонью. — Пришлось поверить… — помотал головой и плачущим голосом выдавил: — Только бы нашлась!.. Кажется, все бы, все…
Немного выждав, Бородин спросил:
— Вы не пытались понять свою жену? Может, вам стоило все-таки почитать ту книжку? Не убыло б…
Морозов взглянул на него враждебно:
— Зачем это? По телевизору нагляделся на всякое такое. Говорю вам: я мужик здоровый, нормальный, без всяких этих самых придурей. И она тоже была… Раньше-то у нее ко мне претензий не было! Считаю, что это у нее нервы поехали. Из-за выкидыша. Полечиться бы ей, так и слышать не хотела…
— Хорошо, — сказал Бородин, подвигая на край стола чистый лист бумаги. — Сейчас напишите заявление. На имя начальника райотдела. А часа через два будьте дома, мы должны произвести осмотр вашей квартиры.
В красных мокрых глазах Морозова отразились протест и недоумение:
— Мою-то… нашу-то квартиру зачем осматривать? У Петрякова ее ищете!
— Таков порядок, — объяснил Бородин. — Квартирой Петрякова займемся особо.
2
С уходом Морозова закончились дежурные сутки Бородина. Были они неспокойны: убийство и две крупные кражи. Не считая происшествий, которые не требовали срочного выезда на место. Как тот же случай с Морозовым.
А незадолго до прихода Морозова Сергей закончил долгий и утомительный разговор с одним из подозреваемых. Шестнадцатилетний паренек упорно не желал ни в чем признаваться, но под конец нервы не выдержали, и он попался на слове. После чего вскоре вынужден был назвать двоих сообщников.
Осмотр морозовской квартиры Бородин решил поручить младшему инспектору уголовного розыска Юре Ковалевскому.
— У меня башка гудит, — мотивировал он свое решение. — Хоть пару часов подремать…
Юра с готовностью согласился и сразу стал прилаживать под мышкой тяжелый «Макаров».
Сергей ввел его в курс дела.
3
У Петрякова была пшеничного цвета шевелюра, выразительные карие глаза и какие-то не мужские, яркие и влажные, тонко очерченные губы. Вдобавок ко всему бархатный, хорошо поставленный голос. Ростом, правда, не вышел. И брюшко заметно выпирало. Он взволнованно и сердито расхаживал по комнате.