Приманка
Белый миновал кучу мусора на углу и снова ускорился. Увидел вдалеке Ловкачку; та сидела на корточках на блоке кирпича между перекрестком и подворотней, одним из трех входов во все еще не обрушившуюся часть дома. Пятьдесят, а может, сорок пять шагов. Пятнадцать секунд. Если он не станет тормозить.
Сжав зубы, он сосредоточился на одном: быстрее двигать ногами. Не обращал внимания на сбивающееся дыхание, на пульсацию крови в висках, что заглушала все остальное, на тяжесть кожаного плаща, от которой, пока ты на поверхности, не избавиться.
Он не смел оглядываться, хоть и знал: шарики, по всему, уже близко. Все внимание он сосредоточил на девушке, которая ожидала его в глубине улицы, чуткая, будто охотящийся крылач. Это она теперь была его глазами и ушами. Это она давала ему знаки. Ключевой момент наступит, когда Ловкачка повернется и тоже бросится наутек. Если сделает это раньше, чем Белый минует характерно изломанный фонарный столб, будет худо. Шарики быстрее человека, они сильнее и ловчее – доберутся до него раньше, чем он успеет приблизиться к темному прямоугольнику ворот.
Пока же все было в порядке. Белый двигался широкими прыжками, преодолевая метры узкого, извилистого каньона улицы. По обе стороны громоздились отвесные осыпи руин, увенчанные выжженными фрагментами уцелевших стен. Черные ямы окон следили, казалось, за каждым движением бегущего внизу человека, а тот ни на миг не останавливался, не сдавался, зная, что любая секунда колебания может стоить ему жизни.
Ловкачка встала и двинулась в сторону подворотни, когда от оплетенного синими лианами фонаря его отделяла всего пара шагов. «Все?!» Белый с немалым трудом переборол желание оглянуться через плечо. Как любой мужчина в анклаве, он был опытным манком, и все же лишь самая малость сдерживала его от того, чтобы страх победил наработанные годами навыки. Он заставил себя напрячься еще сильнее, хотя пот уже заливал глаза, а исцарапанный визор противогаза начинала застить туманная дымка. «Этого еще не хватало!» Он не опасался наступить на одно из семнадцати щупалец сарлака – их расположение и вид он знал наизусть, как и любой обитатель анклава. Но замутненный плексиглас суживал поле зрения, а это грозило опасностью споткнуться, потерять скорость и неминуемо встретить свой конец.
Он сильнее наклонил голову, чтобы лучше видеть узкую, вьющуюся между развалинами полоску мостовой – единственный путь, которым он мог в меру безопасно и быстро добраться до подворотни. У шариков такой проблемы не было. Неслись они вперед напролом, предательскими осыпями, лишь бы поскорее добраться до жертвы. Он достаточно часто видел их в деле, когда страховал других манков, как сейчас страховала его Ловкачка. При малой доле счастья – а этого нынче требовалось ему не меньше, чем, скажем, сбор изотопов, – зов крови окажется губителен для кого-то из преследователей.
А вот узнает ли о том Белый – совсем другой вопрос. С маской на лице и натянутым капюшоном, он не слышал даже эха собственных шагов, хотя подкованные берцы, должно быть, крепко гремели о мостовую. Тум-дум, тум-дум, кровь пульсировала все быстрее, сердце лупило как обезумевшее, еще минута – и оно выломает прутья ребер, вырвется из тесноты клетки.
Нервы и страх брали верх, адреналин обострял восприятие, течение времени странно замедлилось. Тут Ловкачка оттолкнулась от большого бетонного обломка, выглядела она в этот миг словно астронавт, шагающий поверхностью Луны, – если, конечно, верить россказням Учителя. Белый даже в такие мгновения замечал изрядную грацию ее движений. Была она худенькой, гибкой и… дьявольски ловкой. Ведь недаром в анклаве ей дали именно такое прозвище. Вот она без труда перескочила широченное, в пару метров, щупальце…
«Сарлак! Твою мать!» Белый свернул в последний момент, мысленно себя понося. Все из-за нервов. Размечтался, задумался, вместо того чтобы помнить о ловушках. Скрытая слоем обломков сетка щупалец гигантского хищного растения была едва заметна. Если бы он не знал ее положения, оказался бы теперь в душащей хватке, парализованный ядом, обреченный на болезненную и медленную – действительно медленную – смерть. Сарлак переваривал пойманные жертвы по нескольку дней, а яд его был настолько токсичен, что и мгновенная спасительная операция оказывалась напрасной. Если выстрелившие иглы пробивали кожу, приговор был неотвратим. Паралич не отступал. Никогда. Проверено десятки раз. Освобожденного от такой ловушки человека можно было лишь добить.
Обход без малого трехметрового щупальца потребовал от убегающего манка немалой эквилибристики. Особенно учитывая, что в этот миг он не мог сбавлять скорость. К счастью, Белый отрабатывал подобные маневры. Раз сто, а может, и того больше. Должен был попасть на лежавшие на осыпи, забрызганные почерневшей кровью обломки бетона. Лишь они и оставались достаточно стабильными, чтобы можно было от них оттолкнуться и пройти над ловушкой поверху. Первый шаг… Второй… Удалось без ошибки, с третьим он уже не рисковал. Пролетел над щупальцем, молясь лишь об одном: чтобы не споткнуться, приземлившись.