Железяка слушал, забывая дышать, забывая извиняться перед прохожими, что то и дело натыкались на каменную тушу. Ему казалось, что вся долгая жизнь сосредоточилась в легком негромком звоне. Дождавшись паузы, метролль шагнул вперед и протянул руки к инструменту. Смуглый парень сперва шарахнулся - пьяный? Испортит? Но на лице Железяки читалось такое отчаянное желание прикоснуться к чуду, что музыкант не смог отказать метроллю.
- Никогда не видел ханга, братишка? На, попробуй.
Тики-тики-бомм-бомм... каменные пальцы метролля застучали по стали, металл загудел, наполняясь изнутри звуками. Невероятно отзывчивая вещь, откликается на любое движение. А если ладонью прошуршать? А коготком задеть? А костяшкой пристукнуть? Ритм, лишенный прямых и правил, захватил Железяку и поволок за собой, метролль играл, как заведенный, вслушиваясь в шепоток скрипки, завывания диджериду и протяжные вздохи бансури. Потом новый знакомец потряс его за плечо.
- Эй, завязываем! Погляди, нам грошей накидали.
Пестрая шапочка была полна до краев - монеты и купюры чуть не вываливались наружу. Быстро пересчитав деньги, парень отделил пятую часть - заработал, братишка. Железяка покачал головой - он отдал бы за этот день половину сокровищ вагона. А вот отправиться потусить и поджемить метролль согласился. Рабочий день, правда, еще не закончился, ему светил выговор. Переживем!
Жили ребята в центре - огромная комната в коммунальной квартире, со вторым этажом, панорамными окнами и ветхим винтажным столиком с витыми ножками, так вкусно пахнущим старым деревом, что Железяка не удержался, тайком отковырнул щепочку и долго сосал как конфету. Инструментов в углу грудилась куча, но ни один не произвел столь волшебное впечатление. Железяке предложили поесть, выпить и покурить, но ни человечья еда, ни человечьи привычки тролля не волновали. До глубокой ночи он разговаривал с хангом, вслушиваясь в ответы, и новые друзья не стали его отвлекать - музыкант музыканта всегда поймет.
Остаток времени Железяка дремал вполглаза на жестком матрасе в мансарде. Белокожая девица свернулась у метролля под боком - не то чтобы она выглядела привлекательной по сравнению с кругленькими коренастенькими метролльхен, но вместе было уютней. И в прерывистом ритме живого сердца Железяке почудилась сладостная гармония - словно и во сне скрипачка продолжала играть.
На рассвете метролль тихонько погладил ханг, теплый и гладкий на ощупь, на цыпочках прокрался к дверям и к началу утренней смены уже заседал в вагоне. Обошлось малой кровью - бригадир ветки, толстобрюхий метролль Жетончик прослышал про концерт в переходе и решил не гнобить товарища. Пару раз после отбоя пополирует рельсы и хватит.
Скрипачка явилась в переход через неделю. Она играла одна, а со шляпой ходил белый пудель такого утонченного вида, что пассажиры не решались подавать мелочь. Музыку дева делать умела, пальцы летали и с ритму она не сбилась ни разу, но исправить убожество инструмента конечно же не могла. Что ж, легко пришло, легко уйдет. Для приличия отпросившись у бригадира, метролль метнулся к себе и приволок скрипку. С первых звуков стало понятно, что инструмент слишком долго отсыпался в зеленом бархате. Скрипачку это не остановило - она ощупала, огладила и даже обнюхала подарок, сияя счастьем, словно котенок, нализавшийся сливок. И пообещала, что в следующий раз покажет, на что способна старушка.
Метролль обещал подождать. И ждал все долгое лето, переменчивую осень, день первого снега и день второго. Он не отчаивался - времени не существует, если правильно войти в реку. И наконец, в канун зимнего полнолуния девушка объявилась. Старую скрипку упаковали в новый футляр, подбитый атласом, натянули серебряные струны и заменили простые колки на кружевные филигранной ковки. И ханг тоже был - другой, тяжелее и басовее с виду. Пышная татуированная красотка, с трудом притащившая инструмент, выглядела вполне привлекательной на троллий вкус, но музыка интересовала Железяку больше, чем все женщины мира вместе.
- Рада бы подарить игрушку, жаль не моя, - вдохнула скрипачка. - Поджемим?
Не вопрос!
Голос у помолодевшей скрипки оказался высокий и легкий, морозный и леденящий. И веселые глаза скрипачки отсверкивали январской синевой. Она приплясывала, отбивала такт острыми каблучками, длинные волосы метались языками черного пламени. Быстро, чересчур быстро. Ничего, успокоим. Чуткие пальцы метролля пробежались по родной стали цокочущей дробью, тяжелые ладони шлепнули по бокам - бомм, омм, омм... Белые искорки обратились снежными хлопьями, белые деревья заиграли алмазными веточками, ослепительно яркое солнце засияло с черного потолка. На глазах у удивленных прохожих в туннеле открылись двери в зиму, в ледяной и прекрасный Тролльхейм, страну замерзающих рек, острых скал и огромных пустых просторов.