Вы не знали, что у троллей есть хвосты? Еще какие! В диких фьордах лохматые щеголи отращивают целые шлейфы, элегантно утыканные репьями. Троллейбусные угрюмцы надевают на шерсть колечки, пришпиливают заклепки, а любители подраться за гаражами - и стальные шипы. У метроллей хвостики куцые, вроде медвежьих, похвастать особо нечем, но все же каждый порядочный хвостоносец по воскресеньям гордо расчесывает и смазывает машинным маслом свое сокровище.
У Стекляшкина повода для гордости не было уже очень давно - старый прищемило в дверях, а новый так и не вырос. Поэтому, придумывая мультики для малышни, он наделял героев сказочными хвостищами. И мальчик оценил выдумку - он впился взглядом в окошко, жадно следя за приключениями Букашки и его друзей. Он так увлекся, что чуть не пропустил свою станцию - Стекляшкин едва успел «выключить телевизор». Метроллю показалось, что маленький пассажир приметил его, разглядел за личиной дремлющего мигранта. Но могло и почудиться.
На следующее утро одинокий школьник снова сидел в вагоне - с Домодедовской на Тверскую. Он дремал на ходу, привалившись к холодной стене вагона - пришлось пощекотать нос голубиным перышком, чтобы пацан не пропустил остановку. В четыре - снова ввинтился в толпу, с Тверской на Домодедовскую. Уж тут-то Стекляшкин расстарался на славу, показал настоящее шоу. Увалень хлопал себя по коленкам, обтянутым черными лоснящимися штанами, изумленно моргал и хохотал так, что соседям пришлось урезонивать весельчака. На прощанье он подмигнул метроллю - спасибо.
Стекляшкин растаял. До конца смены он азартно развлекал маленьких пассажиров, запускал по вагону бабочек, сделанных из конфетных фантиков, успокоил скандалиста-трехлетку, которому приспичило полежать на перроне, и отыскал несвоевременно выпавший молочный зуб - нельзя же лишать девчушку общества зубной феи? Холостяцкая койка в общежитии показалась ему мягче и уютней обыкновенного, ночью снились не орды хищных годовасов с окровавленными клыками, а стая огненных змеек на краю раскаленной кальдеры - красота! А поутру метролль разбудил соседей неразборчивыми счастливыми воплями - у него наконец-то прорезался новенький, шерстяной и упругий как шишка хвостик.
Неуклюжий пацан пять дней в неделю мотался туда-назад. Иногда он выглядел веселым и бодрым, порой круглое лицо излучало уныние. Как-то метролль заметил внушительный синяк на физиономии мальчика и грязные разводы на брюках - беднягу явно валтузили по полу и возможно даже пинали. На следующее утро в новом мультике нарисовались приемы коварной тролльей борьбы - недаром же некрупные каменные упрямцы могли надавать пинков хоть дракону. Больше синяков не появлялось.
Месяца через два увальня стала сопровождать прозрачно-бледная хрупкая женщина. В теплом шарфе, примотанном к животу, она носила слабенького пискливого младенца, порой пошатывалась, хватаясь за поручни или опиралась на плечо старшего сына. Но измученное лицо женщины сияло спокойной радостью, и пацан ни на шаг не отходил от нее, цепляясь то за руку, то за рукав пальто. Он даже мультики не смотрел, опасаясь упустить мать из виду - вдруг исчезнет, растворится в толпе? Но мать никуда не девалась и пацан успокоился, стал поглядывать в темные стекла - хочу кино!
Стекляшкин не слишком баловал знакомца - взрослый уже, мало ли наболтает лишнего. Но порой в окошке все же мелькали искристые стены пещер, силуэты далеких скал или контуры альбатросов... Летом пацан пропал, вернулся первого сентября, выросший и загорелый. Синий форменный пиджачок чуть не лопался на плечах, букет астр терялся в кулаке. А в кармане оказалась витая ракушка, словно сделанная из розового сахара. И ее почему-то положили на сиденье и подмигнули - тебе!
Другой тролль бы не удержался и схрумкал подарок тотчас. Но Стекляшкин просверлил в ракушке дырочку и носил ее на запястье, как талисман. Если какой-нибудь визгливый, слюнявый и неприятный человечий детеныш раздражал метролля особенно сильно, то пары взглядов на ажурное чудо хватало, чтобы умерить гнев.
Вскоре Стекляшкина, как лучшего тролля смены, перевели на кольцевую линию - там детишки особенно часто рыдали от беспричинной тревоги. Взрослые не настолько чувствительны... Метролль старательно утирал носы, строил рожицы, обещал белку и свисток тем, кто будет себя хорошо вести. По вечерам, наплевав на насмешки товарищей, он старательно причесывал хвостик можжевеловым гребнем и умащал шерсть забытым кем-то в вагоне оливковым маслом девственного отжима. Пускай растет!
Парень тоже стал больше - здоровенный, плечистый, похожий на снежного великана, он пять дней в неделю мотается с Домодедовской на Тверскую, держа за руку хрупкую как цветок сестренку. Читает ей книжки, разбирает страницы учебника, показывает, как пройти неподатливую игрушку. Или просто смотрит в окно... А пассажиры недоуменно косятся на брата с сестрой - что интересного можно увидеть в пыльном и тусклом стекле вагона?