...В тот день Плюхин мотался на именины дочки одной певицы. Давным-давно они пересекались на съемках, с тех пор много воды утекло. Красотка оставалась в ротации, выступала, записывалась, но звезду из себя не корчила. Позвонила сама, посетовала, что такой талантливый человек давно не мелькал в титрах, намекнула, что на празднике могут быть нужные люди. И Плюхин расстарался как мог, даже шарики раздобыл сверх заказанного - вроде как в подарок имениннице. Вдруг срастется!
Его приняли с черного хода, провели в крохотную гримерку, пахнущую чужим потом и жадностью. В тесноте колдовали у общего зеркала и другие артисты - важный иллюзионист, дрессировщица в блестящем трико, вундеркинд-скрипач, смешливый карлик. Плюхин дернул за рукав распорядителя - когда мой выход. В свой черед значит? Благодарю. Не зная, чем себя занять, клоун сел на кушетку в коридорчике, задремал от духоты и очнулся, когда гости уже расходились. Выступать его не позвали и денег не заплатили. От обиды и злости Плюхин чуть не расплакался. Прямо так, в дурацком костюме он вышел на улицу, спустился в метро и потащился домой, словно побитый пес.
Детишки на эскалаторе и в вагоне восхищенно глазели на шарики, тянули руки, пищали мамам «хочу, хочу!». Плюхин сидел с каменной физиономией и делал вид, что не слышит. Какой-то щедрый папаша, обремененный разнополыми близнецами, даже предложил клоуну продать пару шариков чтобы порадовать малышей. На это Плюхин ответил грубо и вышел на станции, не дожидаясь драки. В вагоне громко заплакал ребенок - ишь неженка! Клоун примостился у темной колонны, ожидая следующего поезда. И вдруг его кто-то дернул за рукав.
Одинокий бедно одетый парнишка лет десяти жалобно посмотрел Плюхину прямо в глаза:
- Подарите мне шарик! Хотя бы один! Самый маленький!
- На паперть иди просить, - огрызнулся Плюхин и отвернулся. - Расплодили тут нищету.
- Пожалуйста, дяденька! Они такие чудесные!
- А что они денег стоят, тебе плевать, - рявкнул Плюхин.
- Чудеса не стоят денег, - насупился мальчик. - Они для всех даром.
- Даром за амбаром! А это китайский крашеный пластик, на который я бабки выкинул. Нету в нем ничего чудесного. Мусор для дураков, - Плюхин с отвращением воззрился на надувных собачек и серебряные диски, разрисованные смешными рожицами. - Чудо, как же. Еще скажи, что они полетят!
- И скажу, - хихикнул мальчик. Он хлопнул в ладони, а потом взял и исчез с платформы- как не бывало.
Плюхин не успел удивиться - его дернуло вверх, закружило и понесло. С минуту клоун висел над прибывающим поездом, не в силах даже орать. Потом голос вернулся. Цепляясь за ускользающие бечевки клоун летал по станции, стукался то ногой, то локтем об острые углы серых колонн. Шары останавливаться не собирались.
Раздался протяжный гудок, суровый голос метролльхен Будкиной провозгласил:
- На прибывающий поезд посадки нет, просьба отойти от края платформы.
Из туннеля с грохотом выкатился двухвагонный служебный состав. Из распахнувшейся двери на клетчатый гранит платформы ступил кряжистый пузатый метролль с окладистой бородой. Бригада стала по стойке смирно. «Булатьев! Сам! Сам пришел. Тише братья, кабы нам не досталось».
Суровый Булатьев был одет в старинную форму железнодорожника, на груди сияли медали. Кустистые брови метролля сошлись на переносице, ноздри раздулись, маленькие глазки сверкали из-под круглых очков. Чеканной походкой метролль прошелся от лестницы к лестнице - пассажиры перед ним расступались. На всякий случай. А вот и шары! Метролль нехорошо прищурился на перепуганного потного клоуна и рявкнул:
- Пррекратить безобразие!
И безобразие прекратилось. Шары медленно опустились, клоун уселся на холодный затоптанный пол. Пальцы свело, он никак не мог отпустить бечевку. Сердобольная Будкина дала страдальцу отпить из заветной фляжечки - сама она как порядочная метролльхен пила лишь чистый бензин, но для пассажиров всегда держала в кабинке толику горячительного. Плюхина чуть отпустило. Он заморгал, оглядываясь вокруг, ожидая насмешки, ехидства, грубости. Но на лицах пассажиров читалось искреннее сочувствие, а какая-то конопатая малышка громко пискнула:
- Дядя ушибся! Дядю жалко.
- Клоунам не больно, милая! - попробовал улыбнуться Плюхин . Он вдруг понял, что вправду не чувствует боли. -Я просто фокусничал, ничего страшного. На вот, возьми! И ты, и ты, солнышко тоже.
Под дружные аплодисменты Плюхин раздал шары, поднялся, поклонился, неуклюже кувырнулся через голову и помахал рукой - все, представление кончилось. Конечно шаров на всех не хватило, но дети передавали друг другу блестящие игрушки - я уже поиграл, возьми. Родители, бабушки и старшие братья потихоньку уговаривали счастливую малышню ехать дальше. Усталый Плюхин отер пот с лысины, разыскал туфли и сел в вагон. Лицо клоуна просветлело, в глазах снова играла чистая синева. С ним наконец-то случилось чудо! Настоящее, невозможное чудо.