— Именно, Генри. Если бы роксанианцы могли, как Эшу, обитать в энергетическом поле планеты, они бы не погибли в полном составе в мировом катаклизме. Хоть кто-то, но сбежал бы в энергосистему. Но мы этого не наблюдаем.
— Я бы не был настолько в этом уверен, уважаемый, — очень к месту заметил Вова. — Если мы чего-то не видим, то это вовсе не означает, что этого нет.
— Я готов с очень высокой долей вероятности предположить, что на Роксане не выжил ни один представитель эндемичного разумного вида, Влад, — настоял на своём Ли Тегуай. — Поверьте, мой уровень взаимодействия с Эшу был достаточно глубок, чтобы сделать такой вывод. Но, сами понимаете, я учёный, а поэтому не привык быть голословным.
— Неужели провели эксперимент? — сыронизировал я.
— И даже не один, — совершенно серьёзно подтвердил одноногий. — Множество. Целые серии. Подступался к проблеме и так, и этак. Но результат всегда был один: Эшу — это именно что «одичавшие» куски кода, части искусственного интеллекта. Ни в коем случае не «оцифрованные» разумы местных жителей. Собственно, из этого и вывод: Эшу и разумные Роксаны не родственны, им сложно взаимодействовать напрямую. Может быть, даже сложнее, чем нам, людям. А значит, они просто обязаны были разработать материальные носители вычислительных мощностей с соответствующим интерфейсом. Кстати, господа, позволите ещё один вопрос?
— Валяйте! — разрешил Вова за нас двоих.
— Вы в курсе, что именно изучает лингвистика как наука?
На этот раз я успел опередить напарника:
— В общих чертах.
— Что ж, в таком случае позволю себе кое-что уточнить, господа. Помимо всего прочего, мало нас интересующего в сложившихся обстоятельствах, лингвистика изучает структуру языков, характерные особенности различных языков и языковых групп, а также особенности восприятия языка, — врубил «душнилу» одноногий. — Именно благодаря этим компонентам мы с вами способны расчленять массив звуков на слова и предложения, а также различать их эмоциональную окрашенность, даже если слышим данное наречие впервые в жизни. Вот так и я в своих видениях, когда добрался до сути Эшу, сумел вычленить характерные особенности их кода. Ну а если сработал один признак, не следует ли предположить, что и остальные проявят себя не хуже? Пусть даже не все, но хотя бы часть?
— Это было бы только логично, господин Ли, — задумчиво покивал я. — Опять же, если мне не изменяет память, в китайской культуре «тождество» предметов не подразумевает их совпадения по всем формальным признакам, иногда достаточно даже одного. А если два или больше, то вопрос отпадает сам собой.
— Вот видите, Генри! Вы тоже со мной согласны! — обрадовался наш собеседник. — Собственно, с этого я и начал свои изыскания. И довольно скоро, не прошло и полугода, заметно продвинулся в экспериментах. Настолько заметно, что сумел создать первый прототип, задействовав в качестве материального носителя Эшу некий артефакт естественного происхождения.
— Тоже задались вопросом, что бы это могло быть? — хмыкнул я. — Что-то такое, чего довольно много повсюду, но что решительно ни к чему нельзя приспособить?
— Именно. Просто принялся педантично перебирать варианты, благо их не так много, — подтвердил моё предположение Ли Тегуай. — Ну и, собственно, почти сразу наткнулся на те самые артефакты, что в достаточно больших количествах находят рыбаки. Но лично мне хватило примерно десяти экземпляров, чтобы, во-первых, определить их тождественность по некоторым признакам, а во-вторых, на них весьма благосклонно реагировал мой Эшу. Что, Генри? — заметил он моё вытянувшееся лицо. — Тоже ощущали нечто подобное?
— Собственно, именно так я и обзавёлся собственным «планшетником», — не стал я отрицать очевидного. — Правда, мне подсказали.
— А кто, если не секрет? — оживился китаец. — Уж не падрину ли Жайми?
— Нет, — мотнул я головой, — местре Арунья.
— А, ну да, вы же из этих! — хотел было пренебрежительно махнуть рукой Ли Тегуай, но в последний момент сдержался. — Адепты боевого искусства, ну надо же! Какая, в сущности, ирония! Достаточно обострившейся от динамических медитаций сенсорики, чтобы установить контакт с кластером кубитов!
— А вам, господин Ли, это не нравится? — удивлённо вздёрнул я бровь. — С чего бы вдруг? Уж не дискриминация ли по роду деятельности? Или просто конкуренция?
— Да какая там! — всё же махнул рукой китаец. — Хотя да, адепты капоэйры для меня конкуренты. С некоторых пор.