- Денис, давай быстрей! – крикнула она, пытаясь перекрыть шум толпы, пока ее нос безошибочно вел в нужном направлении, - Чувствуешь, кто-то варит замечательный кофе!
- Что? – голос был знакомый, но совсем не тот, и он разрушил наваждение.
Лета резко остановилась, словно врезалась в стену, воспоминания о том, что она в другом мире навалились на нее неподъемным грузом, так что плечи поникли. Девушка обернулась, взглянула на Ханара. Даже в полумраке было заметно, что чародей не на шутку встревожен, и чтобы не пугать его еще больше, Лета через силу улыбнулась, и сказала, надеясь, что голос не задрожит:
- Понимаешь, в моем мире тоже такие гуляния не редкость. И последний такой праздник мы провели вместе с Денисом. Я тогда даже с друзьями поссорилась, отказавшись встретиться. Хотелось только вдвоем. Я лишь поэтому тебя так позвала.
- Я понял, - проговорил Ханар.
Он и вправду понял то, что так долго не хотел замечать. Лета скучала по дому, скучала по друзьям и по жениху, оставшемся там, в другом мире. Она не говорила, вообще старалась не показывать, возможно, даже самой себе не желала признаваться в этом. Вот и сейчас что-то жизнерадостно щебетала, толи себя успокаивая, то ли его, Ханара.
Чародей поймал ее за руку, развернул к себе, подождал, пока она поднимет голову, и негромко проговорил, глядя в удивленно распахнутые глаза:
- Я обещаю, что верну тебя в твой мир. Сделаю все возможное для этого. Ты мне веришь?
Лета какое-то время неотрывно смотрела Ханару в глаза, потом опустила голову и коротко кивнула.
- Верю, - едва слышно в бурлящем потоке голосов снующих мимо людей, пробормотала она.
Глава 12
Когда днем Крим буквально заставил Лету подслушать беседу Ниира и его деда, девушка преисполнилась желанием все тут же рассказать Ханару. Смысл разговора девушка почти не уловила, но вот тон, каким о чародее отзывался дед Ниира, Лете не особо понравился. Кроме того, зачем мимикр показал ей все это, было не до конца ясно. Может, как раз в надежде, что беседа этих двух дойдет до ушей третьего. Лета уже почти завела разговор, но ее прервал полуэльф, решивший именно в этот момент зайти попрощаться. Потом темный маг утащил гулять в парк, где тоже можно было спокойно рассказать все, но под гнетом новых впечатлений, дневной разговор отошел на задний план. А уж после обещания мага вернуть девушку домой, она вообще обо всем позабыла.
Правда, если задуматься, Лета перестала понимать, желает ли обратно в свой мир, слишком уж ее взволновала уверенность и забота, прозвучавшая в голосе темного мага. От его тона в теле девушки поселилось ощущение какой-то необычной легкости, а в мыслях осталось лишь выражение глаз Ханара, его голос и прохладные пальцы на ее запястье. Все это всерьез испугало Лету, потому что дурой она не была, и прекрасно осознавала, что именно с таких ощущений начинается влюбленность. Пока что она еще балансировала на краю между полным приятием и возможностью убедить себя в том, что ей все показалось, что она напридумывала себе лишнего. Всю дорогу из парка до усадьбы Лета мысленно ругала себя за излишне бурное воображение и приводила множество аргументов против.
Главным среди них был весь предыдущий опыт отношений. В прошлом влюбленность происходила мгновенно и по накалу эмоций напоминала взрыв. Стоило увидать того самого и бац! Как говорила Марго: «Ой, мальчики-девочки, мы ее теряем!».
Ханар же при знакомстве никаких сильных эмоций не вызвал, разве что жгучее любопытство. Да и внешне чародей совсем не походил на принца из ее девичьих грез. Вот Денис идеально вписывался: светлые волосы, синие глаза, «голливудская» улыбка. А разница в возрасте в пять лет делала его еще привлекательнее.
Невольно вспомнилась самая первая, безответная влюбленность. Она случилась в старших классах. За полтора года до «выпускного», сразу после зимних каникул, к ним пришел новенький. Одного взгляда на него хватило, что бы внутри у девушки взорвалось что-то помощнее атомной бомбы. К сожалению, в то время она еще не обладала достаточной смелостью и самоуверенностью, подойти к объекту своих мечтаний и признаться было где-то за гранью фантастики. Близких подруг, способных ее подбодрить, у Леты не было. А единственный друг Семыч, который, сочиняя берущие за душу стихи о любви, в реальных отношениях не разбирался совершенно, а, значит, и подсказать ничего не мог. Так что все, на что хватало Леты – тихо вздыхать в сторонке и рисовать его портреты. Несколько толстенных альбомов извела на это.