Потом было лето хандры, первый курс в институте, встреча с Марго и компанией. Марго смогла растормошить зажатую, бесконечно сомневающуюся в себе девушку. Помогла осознать, что нельзя вечно ждать, надо самой делать все, что бы мечта осуществилась. А друзья, на личном примере, помогли понять, что быть не такой как все не преступление. И их непохожесть дружбе не мешает.
Теперь уверенности и смелости Лете было не занимать, так что когда она увидала Дениса и почувствовала тот самый «взрыв», она уже не стала стесняться, а прямо там, на крыльце бара, рассказала, какие у парня красивые глаза и сильные руки. До сих пор пробирало на смех, стоило вспомнить ошарашенное лицо Дениса. Он не мог решить, что его больше удивило: буквально свалившаяся ему в руки слегка не трезвая девушка, цвет волос которой был близок к спелому апельсину, или ее восторженные комплементы в адрес совершенно незнакомого парня.
Картинка эта столь реально предстала перед глазами, что Лета ощутила, как ее накрывает тоска. Но именно благодаря ей, Лете удалось все сомненияспрятать в самом дальнем уголке души. Не удивительно, что после такой активной мозговой деятельности и эмоционального всплеска, мысли о каких-либо тайных заговорах и подслушанных разговорах совершенно выветрились у нее из головы.
Остаток ночи прошел более спокойно. Понимая, что скорей всего она здесь больше не появится, Лета решила соорудить себе на скорую руку сумочку. Найдя в одной из кладовых швейный набор и откромсав без зазрения совести кусок от шторы, она скроила и сшила некое подобие мешочка с затягивающейся горловиной и на ремешке. Внутрь отправились все принадлежности для рисования и рукоделья, в том числе позаимствованные швейный набор, доделанные и не доделанные «всплески вдохновения», папка с листами, карандаши, а так же пара заинтересовавших ее книг, которые она надеялась позже прочитать.
Ранним утром, когда восток только начал окрашиваться розовым, в библиотеку заглянул Ханар, уплетавший бутерброд.
- Через пятнадцать минут выходим, - неразборчиво пробормотал он и скрылся за дверью.
Лета еще раз огляделась, убедиться, что ничего не забыла, а потом подхватила свою сумку и выбралась в холл, решив там подождать мага. Шаги Ханара и его негромкое бормотание раздавались на втором этаже то ближе, то дальше. Изредка хлопала дверь или окно. Похоже, маг проверял, не забыл ли чего. Вскоре он появился на лестнице с котомкой, куда была упакована сменная одежда, и сумкой, где хранил книги и магические вещи. Заметив Лету, готовую к выходу, Ханар довольно хмыкнул, еще раз обвел взглядом холл и вышел на крыльцо.
Лета, выскользнувшая следом, ощутила, как в ней зарождается слабое беспокойство, как всегда перед дальней дорогой. Ханар, тоже слегка взволнованный, но совсем по другой причине, запер дверь, ворота и, больше не оглядываясь, устремился вниз по улице.
Отбросив мысли, терзавшие ее прошлым вечером, Лета возбужденно щебетала о предстоящем полете на магическом извозчике, но Ханар слегка охладил ее пыл, предупредив, что прежде ему нужно зайти в несколько мест и решить пару насущных вопросов. А потом задал такой темп движения, что девушка едва за ним поспевала.
Сначала они зашли в лавку травника, где маг, по мнению Леты, скупил едва ли не половину ассортимента: какие-то цветные порошки, сухие растения, бутылочки из непрозрачного стекла, с запаянными в смолу крышками. Все это без разбору летело в сумку чародея, которая становилась все объемнее. Потом они заскочили к юристу, где Ханар, наконец-то, официально оформил Михрея старостой деревней Малая кость. После этого заглянули в таверну, запастись едой в дорогу.
В лечебницу к господину Параю они не поехали. Ханар еще ночью ему «зеркалил», что бы показать – с ним все в порядке и волноваться за него не стоит. А еще желая уточнить, есть ли в мире Са болезни, не магического свойства, от которых юные девушки спять и не могут проснуться вот уже полгода. Лекарь сказал, что не припоминает таких случаев, но пообещал поискать в справочниках.
Наконец, когда время близилось к полудню, а девушка вся извелась от нетерпения, они свернули на короткую улицу, прошли под широкой аркой сквозь распахнутые настежь ворота, и Лета замерла в восхищении, позабыв на время как дышать.
Посреди достаточно широкого двора замерло необычное существо. Больше всего оно напоминало грифона, каким его принято изображать в книгах и фильмах оставленного мира: звериное тело на мощных лапах, голова птицы и широкие радужные крылья, на которых перья то вспыхивали разноцветными огнями гирлянды на новогодней елке, то потухали.