Поднимаясь по лестнице, Ханар безудержно зевал, благо никто, кроме Леты, его не видел, и даже пару раз запнулся за ступени. Но стоило ему переступить через порог, его усталость исчезла. Он подхватил Лету на руки, закинул ее на кровать, и пока девушка ошарашено глядела на мага и пыталась понять, что происходит, чародей топнул ногой, произнес несколько слов и начертал в воздухе руну. По стенам, полу и потолку пробежал рой серебристых искорок, в нос ударил какой-то пряный аромат, настолько сильный, что Лета, не удержавшись, чихнула.
- Ханар, что случилось? – занервничала девушка, научившаяся разбираться, за время их совместного путешествия, в том, какой вид магии чародей использовал.
Сейчас была защитная, причем очень мощная. А ее на кровать закинули, чтобы она не коснулась пола и не разрушила заклинание. Ханар приложил палец к губам и несколько долгих мгновений прислушивался, а потом присел рядом и ответил:
- Мне не нравиться то, что я вижу, и что не вижу. Есть множество мелких не состыковок, которые я долгое время не хотел замечать. И, чтобы развеять свои сомнения, мне нужно попасть в замок Зарх-Ганга, так, что бы об этом никто не узнал.
- Даже Ниир? – удивилась Лета.
- Даже он.
- Ты ему не доверяешь?
- Нет, просто не хочу подставлять перед его кланом. Вдруг все таки я не прав. Так что часа через три, когда все угомонятся, мы с тобой постараемся со всеми предосторожностями покинуть гостиницу. А пока я немного посплю, а ты… Займись чем-нибудь.
Чародей щелкнул пальцами, и защитное заклинание исчезло. Ханар снова стал вялым, с трудом стянул сапоги, растянулся прямо в одежде поверх одеяла и практически сразу заснул. А Лета взяла из сумки карандаш, папку с листами и устроилась в кресле у окна.
Глава 17.
Постепенно голоса и смех, доносившиеся до комнаты, где остановился Ханар, стихли. Палаточный город за окном погрузился в зыбкую тишину, которую нарушал лишь вой ветра и шелест переносимого им песка, а так же каким-то непонятным, едва различимым гулом.
Лета в серьез увлеклась рисованием и совершенно забыла, что они с магом куда-то собирались. Внезапно все мысли девушки оказались поглощены грустной историей отношений Ци Тана и Сэли, и она попыталась отобразить их на листах бумаги. Из хаотичных штрихов рождались образы: каким мужчина был в молодости, и каким стал бы, если бы в нем проснулась эльфийская кровь, и как изменилась бы Сэли, если бы так и осталась человеком. А еще в голову постоянно лезла сцена, как Ханар отпаивал незваную гостью «травяными успокоительными настоями». Не удержавшись, девушка нарисовала ее так, как ей это виделось.
«Надо будет утром показать Ханару, так ли все было на самом деле, - подумала Лета, на вытянутой руке рассматривая собственное творение, - Или все же не стоит. Еще вспылит и спалит мой шедевр».
Прикусив губу, чтобы не расхохотаться в голос, Лета взглянула на спящего мага, который, укутавшись едва ли не с головой, мирно спал, подложив под щеку ладонь. Девушка замерла, вглядываясь в почти не различимые в полумраке комнаты черты лица. И неизвестно, сколько бы просидела вот так в оцепинении, если бы не тень, промелькнувшая перед глазами. Вздрогнув от неожиданности, девушка тут же облегченно выдохнула: ее покой нарушил ночной мотылек, который, как и множество его собратьев, то и дело залетало в окно, привлеченные пламенем магической свечи.
Лета вернулась к своему альбому и удивленно ахнула. На странице, прямо поверх с только что законченного рисунка, шла надпись, выполненная знакомым подчерком Ханара: «Пора. Выходи на улицу. Направо, до зеленой палатки. И не останавливайся, до конца улицы».
Стоило Лете прочитать послание, как округлые, чуть торопливо написанные буквы исчезли без следа, оставив после себя лишь карандашные штрихи. Девушка подняла взгляд на все так же мирно спящего мага, а потом отложила альбом, стараясь не шуметь, буквально на цыпочках, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Обеденная зала, столь ярко освещенная и шумная всего несколько часов назад, сейчас была погружена в темноту, разгоняемую лишь слабо теплящимися магическими огнями, развешенными вдоль стен. Из-за полумрака комната казалась едва ли не втрое меньше, чем была. Лета пробралась между столами, толкнула дверь и вышла в ночную тишь.
Зеленая палатка, самая большая в ряду, нашлась сразу, и девушка бодро зашагала в нужном ей направлении. Вскоре импровизированная улочка кончилась самым настоящим тупиком, образованным полотняными стенами. Лета замерла, растерянно оглядываясь вокруг. Тишина и пустота. Так и хотелось крикнуть: «Есть кто живой?» и добавить: «Ну и шуточки у вас! Совсем не смешные!»