- Подними повыше, - попросил Ниир, - как бы его не заметили.
Ханар повел рукой, и изображение скользнуло вниз, а потолок стал ближе. Свет впереди разгорался все ярче, по мере приближения сферы к повороту, стали различимы голоса: звонкий беспокойный женский и негромкий, чуть шипящий мужской. Но слова, даже сквозь шар, все еще не были различимы: они ударялись о стены, порождали эхо, наслаивались друг на друга, теряя смысл, оставляя лишь эмоции.
Когда пишущий шар выскользнул из коридора, все трое «шпионов» невольно сощурились от хлынувшего через хрустальную сферу света, и лишь спустя несколько секунд рассмотрели помещение. Стены и пол были выложены шлифованным камнем, а потолок закруглялся куполом. Горело множество факелов. Они без какой-либо системы были раставленны по помещению. Часть крепились к подставкам, другие просто торчали из стыков между камней. Кое-где в стенах каменные плиты отсутствовали, их толи нарочно кто-то разбил, толи они искрошились от времени и теперь лежали обломками на полу. Скатившись из проломов, словно горох из прохудившегося мешка, горками лежали тут и там черепа разных размеров и форм.
На самом большом из них, который, наверное, когда-то принадлежал великану, словно на валуне сидел мужчина, хотя правильнее было сказать: существо мужского пола. Слишком худой для обычного человека, его длинные тонкие ноги, словно жерди, переломленные пополам, возвышались над узкими плечами. Лете он напомнил насекомое: богомола или скорее палочника. Все в нем было через чур остро и тонко, казалось, он весь состоял из углов и надломов.
Его колени был настолько острыми, что казалось еще не много и они проткнут тонкие ладони, лежащие поверх них. Локти словно спицы торчали в разные стороны, длинная шея, а на ней голова, приплюснутая с боков, от чего лицо выглядело еще вытянутее. Впалые щеки, острые скулы, прямой нос, тонкий, как лезвие ножа. И все эти углы и впадины туго обтягивала сероватая кожа. Довершали необычную картину: большие глаза с радужкой цвета янтаря и вертикальным змеиным зрачком. Но самым странным был безгубый рот, разрез которого напоминал пасть акулы, а когда существо улыбалось становились видны острые треугольные зубы. Одето оно было в рубаху без рукавов и короткие, едва доходившие до середины бедра, штаны, узкие ступни внахлест через щиколотку обмотаны каким-то тряпками, оставляя свободными длинные пальцы и пятки.
Похоже, это и был тот, кого Крим назвал: «Араш».
- Что тебя так напугало, Солнышко? – заговорило вдруг существо, и ненависть буквально сочилась из каждого его слова.
- Ты использовал меня! – раздался женский крик, полный обиды.
И только после этого Лета, чьим вниманием полностью завладел Араш, заметила ту самую травницу. Она стояла в нескольких шага от существа, рядом с одним из факелов.
- Мы оба использовали друг друга, Солнышко, - парировал собеседник, - это называется - взаимовыгодное сотрудничество. Ты мне, так сказать, я тебе. В некоторых мирах, столь же далеких от нас, как ты от понятия нравственности, это называется бартер.
- Хватит мне зубы заговаривать, - ярость исказила лицо женщины,
Не смотря на то, что существо сидело, его голова высоко возвышалась над травницей, и ей приходилось задирать свою, что сводило на нет все попытки девушки казаться грозной.
- Бабушка-бабушка, - издевательским детским голоском вымолвил Араш, - а почему у тебя такие большие зубы?
- Прекрати!
- Это что бы съесть тебя, дитя мое!
Неуловимым движением существо резко наклонилось вперед и щелкнуло акульими зубами перед самым носом травницы, заставив ту отшатнуться. Между ними взметнулась стена почти прозрачного пламени, которая тут же опала, стоило ему вернуться на свое сиденье. Только сейчас Лета заметила, неглубокую канавку, выдолбленную в полу. Она окружала Араша и на дне ее, словно вода, плескались язычки бледно-голубого пламени.
Девушка, была увлечена происходящим в пишущем шаре, но все равно иногда с тревогой поглядывала в сторону Ханара, поэтому сразу заметила, как, нахмурившийся маг, наклонился к Нииру что–то тихо ему прошептал. Полуэльф помрачнел, отвернулся от сферы и принялся что-то искать в своей сумке.
Травница в это время немного успокоилась и, взяв себя в руки, проговорила:
- Еще раз спрашиваю, зачем ты убил тех девушек?
- Нет-нет, медовая моя, - тонкий длинный палец, словно метроном, закачался из стороны в сторону, - Формально их убила ты, я лишь слегка направил твою руку. Видишь ли, мне до ужаса скучно в этой клетке, - существо вдруг громко захохотало, запрокинув лицо к потолку, а насмеявшись вволю, вновь взглянуло на травницу, вот только из взгляда и голоса пропал даже намек на веселье, - Женщина, я выполнил твои желания! Ребенок, муж и смерть той, которая помешала им с самого начала быть твоими.