- Крим, - неуверенно позвала, до смерти перепуганная его поведением Лета, опускаясь рядом и аккуратно трогая его за плечо, - Я не специально, правда. Мне… я не всегда понимаю… рука сама выводит…
- Неужели, - раздался еле слышный, полный боли голос, - неужели вот это правда, а не то, что я увидел? Неужели все это время я ее незаслуженно ненавидел? Даже узнав о ее смерти, продолжал лелеять эту ненависть, упиваясь жалостью к себе? – и вдруг подняв глаза, в которых стояли слезы, вцепился твердыми, как проволока, пальцами в плечи девушки и, глядя полубезумными, изменившимися глазами в глаза Леты, буквально простонал, - Скажи мне, девочка, неужели вот это правда?
- Я не знаю, - тихо прошептала девушка, чувствуя, как слезы ползут по ее щекам, - Я не знаю.
И поддавшись порыву, крепко обняла Крима, буквально вцепилась в него, вжала в себя, не давая вырваться, чувствуя, как тело этого крупного, всегда такого язвительного, сверхговорливого мужчины бьет дрожь.
Спустя довольно длительное время, когда они оба успокоились и просто сидели рядом, глядя, как гасли звезды, и медленно, пока что неуверенно подергивался розовой дымкой восток, Крим тихо проговорил:
- Его поймали, едва он переступил порог родового замка любимой. Кто-то незнамо как узнал тайну, которую он ревностно охранял даже от той, что была ему ближе всех. Они поняли, как сделать так, что бы этот глупый мимикр, был в вечном подчинении у их рода. Они взяли с него нерушимую клятву служить им, и их детям, и детям их детей на веки вечные. А она стала женой другого. Вот как невесело кончается эта сказка, девочка.
Потом он встал, протянул руку Лете, помог ей дойти до чердачного окна, прощаясь, поцеловал кончики измазанный в карандаше пальцев, отдал папку.
- А как же портрет? – неуверенно спросила девушка, прижима собрание рисунков и глядя на Крима.
- Оставь себе, - ответил наемник, в зеленные глаза которого снова светились ехидство и цинизм, вот только теперь они казались Лете напускными, не настоящими, - Все, что мне надо, я уже вспомнил. А если опять забуду, знаю, у кого спросить. И еще, девочка, лучше не рассказывай мои сказки никому, уж больно они грустные. Плохой из меня сказатель.
И рассмеявшись, скатился по скользкой черепице, словно сноубордист на доске по снежному склону, и без единого звука исчез за краем крыши. Лета постояла еще немного, в странном оцепенении, любуясь, как медленно заползает на небосклон не до конца проснувшееся солнце, тяжело вздохнула и поспешила вниз, туда, где раздавался бодрый голос Ханара и недовольный Ниира. Лета усмехнулась, обычно было как раз наоборот, и это разжигало любопытство, пряча странности сегодняшней ночи в дальние уголки души. Откладывая все треволнения и размышления на потом.
Глава 9.
Ханар проснулся, как всегда рано, небо за окном посерело в преддверии рассвета. Спина и шея затекли от неудобной позы, и руку, которую он использовал вместо подушки, покалывало, но, не смотря на это, настроение у мага было отличное. Мысль, что сегодня, наконец-то никуда не надо бежать, и что можно весь день провести дома, грела не хуже пледа, которым чародей был укутан.
«Странно, - Ханар провел рукой по сине-белым клеткам одеяла, - не помню, что бы я им укрывался. И как сапоги снимал…»
Чародей поднялся с кровати, стянул куртку и блаженно потянулся. Подошел к шкафу в углу, снял с вешалки чистую рубаху и домашние штаны, из небеленого льна, подхватил с полки полотенце и как был, в носках, вышел из кабинета.
Ванная располагалась рядом с комнатой, где спал Ниир. Когда Ханар проходил мимо неплотно закрытой двери спальни и услышал тихое похрапывание друга, то невольно улыбнулся, вспомнив, как светлый маг ни в какую не хотел признавать за собой такой привычки, утверждая, что эльфы, даже и не чистокровные, не могут храпеть, это не благородно.
Следующие полчаса Ханар провел с упоением отмокая в горячей ванне. Мысль, почему Лета, до сих пор не ворвалась и не нарушила его идиллии, пропала так же быстро, как и возникла. Натягивая чистую рубаху, маг вспомнил, что в прачечной уже должны были выполнить его заказ. Но выбираться из дому сегодня совсем не хотелось, решил чуть позже «отзеркалить» и попросить, что бы прислали кого-нибудь с его вещами.
Проходя в обратную сторону мимо комнаты Ниира, ему вдруг вспомнилось, последние летние каникулы в Академии. В тот раз Ханару удалось уговорить деда разрешить другу приехать к ним погостить. Это было самое запомнившееся лето в жизни темного мага. Ниир постоянно что-то выдумывал, втягивая в свои авантюры более сдержанного Ханара, при это умудряясь провернуть все так, что они ни разу не попались. Ну, почти ни разу. Когда светлый маг предложил попробовать взломать печать прадеда, темному сразу эта идея не понравилась, но все его попытки возразить были сметены уверенностью друга. Конечно их поймали, и еще никогда прежде чародей не видел своего деда в таком гневе. После того лето по сути закончилось, потому что Ниира отправили домой, а Ханара в наказание посадили переписывать полную историю мира Са, все пятнадцать томов.