Проводить лишние минуты с мужчиной, вызывающим влечение одним лишь своим присутствием — не самая путная идея. Особенно в моём безнадёжном случае.
— Я лучше сама, — сказала, облизнув мгновенно высохшим языком свои искусанные губы.
— Конечно, — кивнул врач. — Но начнём вместе.
И меня охватил липкий страх.
Это же надо так крупно вляпаться!
Даже при обычном осмотре его прикосновения были приятны, но вид изуродованных конечностей неизменно превращал наслаждение в пытку.
И неважно, что мне всё равно ничего не светило. Было банально стыдно за свой вид перед этим симпатичным мужчиной…
Что же будет дальше?.. И как это выдержать?!
— Я понимаю, что вам неприятно видеть свои ноги, — благополучно завершив осмотр и накрыв меня одеялом, обронил посетитель. — В этом нет ничего плохого. Подобные чувства логичны, но с ними надо бороться. Вам теперь с этим жить.
Не могла ничего возразить. Врач был абсолютно прав. Но мне так не хотелось щупать эти обрубки… Я боялась получить реальные доказательства их существования, наивно надеясь обратить произошедшее в страшный сон…
А между тем мужчина уже развернулся к двери.
— Я приду через час, как закончу обход.
В глубине души вспыхнул и сразу погас огонь.
Глупые надежды. Пора смириться с одиночеством.
— Простите, но я до сих пор не знаю, как вас зовут, — желая отвлечься, послала вопрос вдогонку.
— А что я ваш новый врач — уже убедились? — понимающе улыбнулся гость.
Отрицать очевидное не было смысла.
— Да. Только нянечка не смогла вспомнить имя. Сказала, сложное…
— Вельмар, — не дав закончить, сообщил мужчина.
Сдержать удивление я не сумела, выразительно покосившись на собеседника.
— Да-да, — несколько замученно покивал он. — Маман решила выделиться, а мне всю жизнь страдать.
— Извините… — выдавила смущённо.
— Ничего, — отмахнулся врач. — Я уже привык. За столько лет-то.
Отягощать свою совесть очередным глупым вопросом я не стала.
— Даже приятно порой, когда люди интересуются моей национальностью или значением столь странного имени. Жаль, только, что ответить нечего.
— Вообще, оно звучит совсем неплохо, — помедлив, признала я. — Как город в Германии. Фелмар, кажется.
Мы с покойным мужем там были. Ещё до свадьбы…
— Vellmar, — с чисто немецким акцентом поправил мужчина. — Да, очень похоже.
И я покраснела.
Языки всегда давались мне плохо. Не то, что бывшему супругу, схватывающему всё практически на лету. Какие-то странные буквы, сложные слова, необычные звуки… Скучно и неинтересно. То ли дело — очарование цифр…
— Красивый город, — со вполне понятной грустью протянула я.
— Я не хуже, — игриво подмигнул Вельмар, повторно вогнав меня в краску.
Как раз об этом подумала…
— А по отчеству вас как?.. — решила перевести тему.
Мужчина на секунду замялся:
— Знаете… Давайте пока остановимся на имени.
И я поняла, что отчество ничем не лучше.
— Родители моего отца тоже были теми ещё оригиналами, — всё же снизошёл до пояснений врач.
Почему-то меня это не удивило. Он и сам не являлся обывателем… Правда, в какую сторону увели его отклонения — хорошую или плохую — мне ещё только предстояло узнать.
— Надеюсь, вы тоже позволите называть вас не очень официально.
— Да, конечно, — встрепенулась я.
Нет, у меня родители не стали сходить с ума. Они вообще особо не задумывались — быстро назвали в честь бабушки, и всё. Даже не удосужившись посмотреть, как с отчеством будет сочетаться…
— Спасибо, Алиса.
Моё имя так нежно и прекрасно прозвучало в устах Вельмара, что я едва не растаяла…
— А теперь простите, но мне пора, — виновато произнёс он. — Увидимся позже.
И ушёл, оставив моё сердце трепетать в предвкушении, а душу — трястись от ужаса.
Да за что же мне такое наказание?..
Глава 3
— А почему вы не любите солнце? — неожиданно поинтересовался Вельмар, глядя меж прутьев жалюзи на улицу.
Его вопрос застал меня врасплох. Я даже массаж прекратила, повернувшись к окну.
— Вообще, я очень люблю солнце, тепло и лето.
— Значит, вас просто утренние лучи раздражали?
И я сразу догадалась, что он имел в виду. Поэтому промолчала, с остервенением растирая неприятно шершавую и одновременно такую гладкую кожу обрубка… Было немного дискомфортно, но это ничуть не мешало. Даже наоборот — боль отрезвляла.