- Нам надо идти, - тормошил он меня. Перевернувшись на лопатки, я посмотрела в ночное небо, затянутое облаками, не пропускавшие света луны и далеких звезд, отчего ночь казалась мрачнее и холоднее. Собравшись с духом, я встала и осмотрела кровоточившую руку. Заметив порезы, парень достал из моей сумки футболку, замотал посильнее раны, останавливая кровотечение. У самого же от рубашки ничего не осталось, и по спине струйками текла кровь, оставляя багровые следы на каменной кладке.
- Как ты?
- Сейчас все пройдет, - сказал он, будто порезался о лист бумаги, а не был подран летучей гадиной. Порывшись в рюкзаке, я нашла клетчатую рубашку, которую обычно носила поверх майки и передала ему, чтобы он спрятал свои крылья, сложенные вдоль позвоночника.
- Спасибо, - удивился он, осторожно взяв одежду.
- Что тебя так удивило?
- Нам говорили, что люди злые и меркантильны.
- Как видишь не все, - с мягкой улыбкой произнесла я, размышляя о том, сколько сил требует такое маленькое действие. Набросив сорочку и взяв сумку с вещами, он помог мне взобраться по ступеням, ведущим на главную улицу.
В этой части города, жили одни богачи и «простым смертным» здесь делать было нечего. Пройдя вверх по шоссе, я ловила на себе взгляды прохожих, которые останавливались и оборачивались нам в след. Проезжающая мимо полиция, притормаживала, пристально рассматривая нас, наверно, думая, что мы грабители. -Долго еще? - но ответа я не расслышала, а переспрашивать было неудобно, поэтому продолжала шагать за Сэмюэлем.
- Пришли, - произнес он, остановившись возле разрушенного здания.
- Это что? - спросила я.
- Старая церковь - наш ночлег на сегодня.
- Весело, - пробормотала я с сарказмом и огляделась.
- Что-то не так?
- Вообще-то я атеистка. Меня просто так не загонишь в такие места, не говоря про то, чтобы ночевать.
Ангел покосился на меня, пытаясь сдержать слова, которые хотели сорваться у него с языка. Но сумев справиться, повел меня внутрь, открывая заржавевшие двери.
Расположившись на одной из лавок для службы, я подстелила под голову сырой рюкзак, вытащив перед этим одежду, чтобы просушить ее до завтра. Меня всю ломило от усталости, но спать совершенно не хотелось. Мозг не мог успокоиться и переваривал информацию. Вокруг пахло гнилой древесиной и ладаном, от которого меня тошнило. Я вспоминала родителей: о том, что не успела сказать, и как мало сделала для них; внезапно сон поглотил меня.
Рассвет наступил так же быстро, как и мой сон, мне даже не удалось выспаться.
- Доброе утро, - радостно констатировал Сэм, выглядевший свежим, будто ничего не произошло.
- И тебе, - пробубнила я, завидуя его состоянию.
- Это тебе, - сказал он, приподнимая кофе и пару гамбургеров.
- Оу... Благодарю, - живот предательски заурчал, и я вспомнила вчерашнее утро, когда отказалась есть мамины оладьи. «Никто не приготовит так вкусно, как она...» Вставший ком в горле заставил отложить только что развернутый фастфуд, а по щекам потекли слезы.
- Викки, все хорошо? - испугано спросил Сэм.
- Не совсем... - стон, вырвавшийся из груди, прорвал дорогу новым слезам, которые уже текли градом. - Мои родители... Верни меня домой... Я всегда хотела повзрослеть и вела себя подобающе. Проводила время с друзьями где-то в подворотне, когда мама не спала всю ночь в ожидании, но чаще, не дождавшись, засыпала. Я не ценила этого, считала, что они будут жить вечно, заботясь обо мне... - больше я не могла сказать ни слова, волна истерики, ожидавшая последние сутки, захлестнула меня.
Ко мне подошел Сэмюэль и, сев рядом, крепко обнял. - Не держи в себе, - прошептал он, гладя меня по спине. Я кричала ему в плечо ту боль, что сидела во мне. Тепло, исходящее от него, расходилось по телу и успокаивало меня.
- Пойдем умоемся, - мягко проговорил он, помогая встать. Доведя до чаши, в которой раньше находилась святая вода, он размотал повязку, закрывавшую мою рану. Пока я умывала лицо, промывала порез и мыла голову, Сэм принес чистую одежду. После чего, внимательно осмотрел ранение, полученное в бою с гарпией, и наложил пластырь. - Скоро заживет, - подбадривая, произнес он, и отправился к выходу, давая возможность переодеться.
Надев рубашку поверх футболки и джинсы, я собрала волосы в хвост и вошла в комнату нашей ночлежки. Быстро позавтракав, мы вышли наружу, где светило яркое солнце.
Я не привыкла показывать слабину, тем более перед незнакомым человеком, поэтому мне было неловко рядом с Сэмюэлем. Но я благодарна, что он помог выплакаться, после чего я почувствовала себя лучше. Теперь, идя за ним, я наблюдала за его походкой, за вилянием бедер... «Фу, Виктория, прекрати немедленно», - отругала сама себя и принялась читать вывески магазинов.