Видимо, Деонн сейчас задавал ей те же вопросы. И каждый новый крик говорил о том, что ему, вероятно, очень не нравились ответы. Хочу ли я помешать издеваться над ней? Или должна сидеть и ничего не делать? А вдруг это просто совпадение?
Конечно, я не могла остаться в комнате. Новая порция криков перешла в поскуливание. Я вышла и направилась наверх. А там ……изрядная лужа крови, что натекла с абсолютно голой служанка из сотни маленьких порезов по всему телу.
-Помогите госпожа. – увидела она меня. - Я не знала, не виновата. -шептали белые обеспокоенные губы, а большие заплаканные глаза смотрели с надеждой.
Почему он здесь ее мучает, а не унес из дома? Ведь мага же убрал куда-то.
- Что скажете, госпожа? Ведь вас так просят. -услышала я голос Деонна и подняла на него взгляд.
Без рубашки и босой, с когтями, покрытыми кровью, он был великолепен и ужасен. Темные провалы глаз, и сиренево-черный туман, как кошка, клубился и ластился у ног. Очередная проверка, вот что это было. Смогу я принять правильное решение, когда услышу ответ на свой вопрос или струшу, когда мне не понравиться сказанное им. Голос с ехидцей и насмешкой, и заостренное, живое лицо, наслаждающегося забавным зрелищем Высшего.
- Она виновата?-голос мой не дрогнул, а внутри все скрутилось, в ожидании ответа.
- Да, она травила тебя. Очень грамотно и сама того не подозревая. -в руке его оказался знакомый стакан.-Знаешь симптомы отравления белладонной? Доза здесь столь мала, что ее не почувствовать ни во вкусе, ни в запахе. Твой камень устранят часть симптомов, но смерть, в любом случае, тебе грозила бы еще очень не скоро. Скажем, месяца два. Хотя, за три недели ты успела привыкнуть к этой гадости, и не выпив, почувствовала себя очень северно.
-Кто заказчик?
-Я не знаю, госпожа.-стала она прочитать, видимо решив, что я спрашиваю у нее.- Мне сказали, что это лишь поможет вам хорош спать после тяжелых обстоятельств, что свалилась на вас…..
-Император, я полагаю. Хотя она сама не знает. Ментальное воздействие. И поработал толковый специалист.
- Ты убьешь ее?
Мы разговаривали между собой, не обращая внимания на подвывающую горничную.
- Решай сама, леди вер Трай. Это ведь тебя хотели прикончить. Я бы убил. Убью……,-голос его стал еще ниже, рокочущий и завораживающий. Он подошел ко мне, и я вдохнула будоражащий аромат его тела.- Если ты попросишь.
В голове стоял гул. Какое решение я должна принять? Почему каждый здесь пытается навестить на меня роль убийцы? Готова ли я нести такую ответственность? Ответ был отрицательный. Я покачала головой.
-У вас есть суды и тюрьмы?
Он зло расхохотался. И круто развернувшись проткнул ее в районе сердца всей когтистой пятерней.
-Я здесь суд и тюрьма, человек. И никто не смеет угрожать мне или моему роду безнаказанно.-он оставался на месте и смотрел на меня, ждал реакцию.
А я молчала, лишь смотрела, как кровь покидает тело уже мертвой девушки, которая не могла защититься от ментальной магии. На труп ребенка, которого просто использовали. Глаза мои оставались сухими, а голова пустой. Туман медленно пополз ко мне, но по велению его руки вернулся и растворился.
-Как скажете. -мой голос был суше, чем пески Сахары.
Я ушла, чтоб закрыться в ванной и впервые за долгое время, позволила себе плакать. Я оплакивала горничную и молодого мага. Мои слезы смывали горечь моей жизни и жизни Деонна, что теперь были тесно связаны.
Ненависть действительно емкое и энергозатратное чувство. Я не ненавидела его. Диапазон моих эмоций уже давно поменялся. Может быть тогда, когда я отдавалась ему прижатая к стеклу в клубе, а может, когда не добила. Я чувствовала, что он разучился, а может никогда и не умел прощать. И я не говорю про продставление левой щеки, если ударили правую. Я имею ввиду прощение к себе и желание подпустить хоть кого-то ближе, чем он, вероятно, когда-нибудь позволял сам себе.
Но я не Мать Тереза, не героиня дешёвого любовного романа, не та, ради которой он смог бы исправиться. И я не желаю брать на себя ношу его грехов, чтоб разделить эту боль в нем. Я Блейз вер Трай. Чёрствая и сухая. Я именно такая, какой он хотел меня видеть. И я выживу, кто бы не желал мне смерти.
Знала бы я, вытирая свои слезы и занимаясь самовнушением в душе, что очень и очень заблуждаюсь. И что себя не переделать по щелчку. Как могла забыть, что даже соломинка сломает спину верблюда. А моей ахилесовой пятой была моя человечность. Это было тем, что не позволило уйти в себя и продолжать удерживать ненавистную маску и чувства под контролем.