– Если тебя подобное привлекает, – сказала Молли. – Лично я никогда не была фанатом диджериду (Прим. музыкальный духовой инструмент аборигенов Австралии.Один из старейших духовых инструментов в мире).
Мы проигрывали песни снова и снова, пока джип Ленни не подъехал к перекрестку. Он посигналил и помахал нам, чтобы мы подошли.
– Пойду, узнаю, что он хочет, – сказала я.
Я подбежала к дороге и прислонилась к открытому пассажирскому окну.
– Что такое?
– Небольшая поездка на автосвалку, – ответил Ленни. – Хочешь поехать? Прекрасная возможность для тебя.
Парень задвигал бровями, будто это самое заманчивое приглашение, которое можно себе представить.
Ленни взял с меня обещание или, вернее, подбил меня отправиться с ним на двигателе-серфинг (его термин) на автосвалку. Раз в неделю или около того он разыскивал новоприбывшие запчасти. Я совершила ошибку, сказав, что это звучит весело, а Ленни рассказывал и рассказывал об азарте охоты. Когда я чуть не лопнула со смеху и сказала ему, что пошутила, то парень ответил, что я должна пойти. Он докажет, как это весело.
– Звучит потрясающе, Ленни, – сказала я. – Правда. Но я пообещала Молли, что мы подготовим список песен для вечеринки. Ты же придешь?
– Ты имеешь в виду вечеринку в моем же дворе? – спросил парень. – Да, скорее всего я буду.
– Я рада, – ответила я.
Ленни поднял большой палец вверх и отсалютовал Молли.
Я поспешила назад к тротуару перед ее домом и села.
– Считай меня сумасшедшей, – сказала девушка, – но я бы сказала, что гипотетическому парню прекрасно известно о твоем существовании.
– А?
– Ленни. Он – гипотетический парень, да?
– Что? Нет! Почему ты так подумала?
– Ой, – Молли отвернулась с улыбкой на губах. – Просто так.
– Это не он, – заспорила я. – Абсолютно точно не он.
Глава 40
Мама разбудила меня субботним утром для второго похода в пункт раздачи продуктов питания. В этот раз мы знали, чего ожидать, но от этого становилось только страшнее. Тем не менее, нам нужна была еда. Накануне вечером мама приготовила ужин под названием «приготовлено на пару и гриле». Проще говоря, небольшая тарелка того, что у нас осталось с предыдущих нескольких дней, и картофельное пюре, приготовленное с яйцом и поджаренное.
Мы заехали на стоянку методистской церкви в Нортбридже. Снова посидели и некоторое время понаблюдали, собираясь с духом, чтобы занять очередь за нашим номером. Я узнала некоторых людей, которых мы видели в прошлом месяце. Но нигде не было видно Чандры или Ригби.
– Не знаю, привыкну ли я к этому когда-нибудь, – вздохнула мама. – Пойдем.
Мы встали в очередь.
Когда открылась дверь, тот же мужчина с прошлого месяца начал раздавать номерки. Мы семьдесят пятые.
Мама спросила:
– Есть предположения, как долго это займет?
Как будто мы ожидали столик в ресторане.
– Тридцать или сорок минут, – ответил мужчина.
Мама кивнула.
– Давай подождем в машине.
Она начала уходить, но я повернулась к мужчине.
– А церковь открыта? – поинтересовалась я.
Мне вспомнилось, что там было фортепиано, когда мы с Джеймсом здесь были. И у меня до сих пор не было шанса сыграть песню, которую я написала. У меня появилась прекрасная возможность.
Мужчина кивнул.
– С другой стороны. Прямо напротив святилища.
– Встретимся здесь, – окликнула я маму и убежала за угол, прежде чем она бы возразила.
Но я не сразу зашла внутрь. Я сделала петлю в сторону кладбища. Пересекла стоянку у церкви, последовала по тропинке Джеймса и направилась к гигантскому дубу. Я даже побежала на вершину холма, чтобы поймать глубину бездыханности того дня, вспомнить то, как я себя чувствовала благодаря ему. Чтобы вспомнить его. Порознь мы дольше, чем были вместе.
Цеплялась ли я за пустоту? Неважно.
Я опустилась на скамейку, которая возвышалась над кладбищем. Что-то лежало в траве, прямо перед надгробием Робертсонов. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть.
Маргаритки. Свежесрезанные.
Я развернулась, ища его.
– Джеймс? – позвала я.
Был пасмурный день, и звук моего голоса, казалось, исчез в серости.
На кладбище единственной душой помимо меня был пожилой мужчина. Он стоял перед надгробием несколько минут, со сплетенными перед собой руками, потом развернулся и медленно захромал прочь.
Осталась одна.
Я вернулась к церкви и вошла в те же самые двери, через которые мы с Джеймсом попали внутрь в поисках телефона. Я заглянула в святилище. Там было пусто, как и в комнате в той стороне, где я тогда видела фортепиано.