— Он делает это в первый раз? — спросила она, приподняв брови.
— Не надо так со мной, — сказала я. — И да. Думаю, он беспокоится, что больше не сможет беспокоиться обо мне.
Она посмотрела на меня скептически.
— Думаешь, причина в этом?
Я пожала плечами.
— До тех пор, пока я всё ещё нахожусь здесь, чтобы он мог беспокоиться обо мне, это даёт ему повод продолжать обдумывать ситуацию, а не блокировать её. В прошлый раз, не думаю, что у него был кто-то, за кого он мог бы бороться; думаю, он просто пытается поддерживать связь.
— В прошлый раз… В какой прошлый раз?
— В прошлый раз, когда кое-то… ушёл, — сказала я. — Ну, и в прошлый раз, когда кто-то умер тоже. Я не думаю, что Джин Ён в счёт — или он тогда не считался. Его было мало. Теперь это могло бы измениться.
— Думаю, что в один прекрасный день ты будешь застигнута врасплох, — неуверенно сказала Моргана. — Любовь довольно трудно скрыть, и я говорю тебе…
— Да, да, я помню, — быстро сказала я и пошла обратно по коридору, чтобы не слушать. Я только-только вернулась к нормальному равновесию с Зеро после того, как Моргана впервые вбила мне в голову те идеи, и я отказывалась терять это предварительное равновесие.
— И у тебя под окном ошивается вампир, — сказала она, устремляясь за мной. — И что ты собираешься с этим делать?
— Попробую впустить его, для начала, — сказала я. — Не можем же мы оставить его там, он может попасть в беду, а другие говорят, что он продолжает на них пялиться, так что…
— Я имею в виду, что ты собираешься делать с этими двумя? Зеро, наверное, просто достаточно героичен, чтобы держать рот на замке и ничего не говорить, если будет казаться, что ты уже у Джин Ёна.
— Во-первых, Зеро определённо не держит рот на замке, — жалобно сказала я. — Он бросал Джин Ёна сквозь стены и предупреждал его держаться подальше. Во-вторых, нам обязательно об этом говорить?
— Ты сама просила совета некоторое время назад, — отметила она. — Я просто спрашиваю, знаешь ли ты на самом деле, чего хочешь? Если бы они оба были там, за окном, с сердцем в руках, и ты могла бы впустить только одного из них, кто бы это был?
— Без понятия, — ответила я. Но я знала — вроде как. С Зеро я всегда была бы слабой, хрупкой девчонкой — той, кто не была бы такой же хорошей, или быстрой, или такой же личностью. С этим ничего не попишешь, потому что он так думал. Что бы я ни делала, пока это был его мыслительный процесс, он воспринимал меня именно так. И он отдал бы за меня свою жизнь, но для него я всегда была бы чуть меньшим человеком, чем он. Я могла бы полюбить его, но не думала, что когда-нибудь смогу полюбить его.
С Джин Еном я была в равных условиях. Он был физически сильнее меня, быстрее и определённо имел больше шансов на победу в драке, но каким-то образом он мог признать, что я способна на то, на что он не была способна. И я знала, что в его глазах я не стала менее значимой из-за того, что была человеком. Он слишком хорошо знал, откуда он родом. В мире полулюдей, испорченных людей и фейри мы, испорченные люди, скорее всего, узнаём друг друга. Если бы пришлось выбирать между тем, чтобы меня любили без уважения или уважали и не любили, я хотела, чтобы меня уважали.
И Джин Ён обещал и то, и другое.
— Лгунья, — сказала Моргана слишком резко. Она, казалось, была достаточно довольна, чтобы не спрашивать больше ни о чём; возможно, она знала, что я так же, как и она, озадачена своим выбором: есть мозги или не есть.
Всё, что я знала с уверенностью, это то, что если бы был выбор между Джин Ёном и Зеро, я бы всегда выбирала Джин Ёна. Но был ли выбор между ними? Должна ли я была кого-то выбирать? Хотела ли я кого-то выбирать? Это было самое главное, в чём я не была уверена, и пока я не была в этом уверена, мне казалось несправедливым пробовать что-то с кем-то. Особенно, когда вампир уже был эмоционально неустойчивым, а фейри недавно стал эмоционально неустойчивыми.
Особенно, когда мир, каким мы его знали, близился к точке невозврата, как чёртик из табакерки, готовый выпрыгнуть во все эти опасности из-за-конфликта запредельных и прохожих людей.
Мы пытались выпить чашечку чая в тишине, чтобы скоротать время, но ликантропы на самом деле не любят пить чашечку чая в тишине, когда по телевизору ничего не показывают; они рыщут по шкафам и начинают огрызаться и драться в любой момент, а затем носятся по всему дому, огрызаясь и рыча.
Мы с Морганой вышли из кухни, когда стало казаться, что нас вот-вот опрокинут в драке, защищая наши кружки от летящей волчьей шерсти, и вместо этого поднялись наверх. К счастью для меня, Моргана тоже оставила обсуждение сердец внизу; она была счастлива устроиться на мягком диване в моей комнате, переложив несколько собранных бумаг, и потягивать кофе, пока я делала то же самое на полу напротив неё, прислонившись спиной к стене. Я не спала и не сидела на своей кровати уже… ну, несколько ночей подряд. Я не смогла заставить себя сделать это, а это означало, что, как только подушка была убрана, остался только пол.