- Подумал, что, - кажется, мужчина неверно истолковал растерянность на моем лице. – Можем в другое…
- Нет! – воскликнула, рассматривая цветастую вывеску кафе, которое очень часто посещала с семьей, с Маркусом в том числе. – Нет. Идем!
Послышался вздох полный облегчения. Вскоре мужчина уже распахивал стеклянную дверь, пропуская меня вперед. В зал, наполненный запахами, что погружали в далекое прошлое. Такое же светлое и чистое. Сродни весенней капели. На глаза навернулись слезы. Смахнула, стараясь, чтобы он не увидел. Он, подведший к столику у окна. Нашему столику. Ажурная скатерть так и манила провести по ней кончиками побледневших от эмоций пальцев. Поддалась, воскрешая в памяти, разговоры и смех. Мамину улыбку и отцовские речи. Их голоса застучали в висках. Я всхлипнула. Маркус остолбенел.
- Ви? – позвал он и потянулся ко мне. – О, Боже. Извини, это была плохая идея, - собрался подняться, я переплела наши пальцы.
- Отличная, - опустился обратно, всмотрелся в меня. – Это отличная идея, - голос срывался, мужчина нахмурился.
Зарделась. Стянула перчатки и стерла воду, чтобы от нее не поплыли стрелки. Засмеялась, когда Марк предоставил платок. Приняла. Он откинулся на спинку диванчика. Покосился на подошедшего официанта. Напряженный. Взял у него меню для нас двоих. Скомкано поблагодарил, не отрывая взора от меня, уговаривающей себя угомониться.
- Точно все нормально? – спросил неуверенно, раскрывая папку.
Я закивала и вознамерилась вернуть платочек.
- Оставь себе, малыш, - молвил он сипло и опустил глаза на плотный лист.
Я последовала примеру. Увидела такие знакомые названия и чуть вновь не разрыдалась от чувств.
- Знаешь, - захлопнув папку, Маркус отложил ее и оттянул ворот свитера, будто тот душил, - закажи на нас двоих. Я полностью тебе доверяю.
От услышанного меню лишь чудом осталось у меня в руках. Сердце зашлось настолько сильно, что на секунду потемнело в глазах.
«…- Закажите и на меня, госпожа Виктория. Я полностью вам доверяю…».
Я слышала это бессчётное количество раз. Раньше. И словно воочию увидела образ того Маркуса, озорного и корчившего рожицы, от коих я заливалась, получая неодобрение мамы. И он плавно сменился нынешним, озадаченным и встревоженным.
- Господи, малыш, - пробасил мужчина и достал сигарету. – Ты начинаешь меня пугать.
Подкурил. Пододвинул пепельницу. Затянулся. Выпустил дым в сторону. Я завороженно следила за ним.
- Жульен из кальмаров, - проговорила, сигарета остановилась на половине пути к плотно сжатым губам. – И томатно-огуречный сок. Тебе, - брови Марка выгнулись, я ощутила как краснею. – А мне бульон с яйцом «Пашот». Морковный со сливками. На десерт штрудель, - осмотрелась, в поисках официанта. – Надеюсь, ничего не перепутала.
Стандартный заказ. Наш стандартный заказ. Его и мой. Который я повторяла из раза в раз много лет подряд. Кожа моя пылала под взором черных глаз. Новая порция дыма наполнила легкие мужчины, чтобы вырваться наружу урывками. Наконец, официант почтил вниманием, записал и удалился с поклоном. Я сложила платок. Конечности подрагивали, а внутри бушевал тайфун.
- Ви? – позвал Маркус.
Я посмотрела на него с усилием. Он поставил локоть на стол, ладонью закрылся от зала, полного люда и гвалта. В следующую секунду мой смех завис над потолком. Отвернулась к окну от любопытных взглядов посетителей. На щеке мужчины появилась ямочка. Я же не унималась, глупо хихикала. Всему виной была рожица, от коей смех перемешался со слезами ностальгии. Маркус затушил сигарету. Уголки его губ опустились. Утихла. Он сосредоточено постучал пальцем по скатерти.
- Я, - сжал челюсть, - спрошу все-таки, - невольно поерзала. – Как давно? И как ты поняла, что, - пауза, мои зрачки опустились на солонку, - что ты меня…
- В тринадцать, - облегчила ему задачу, боковое зрение уловило то, как мужчина дернулся. – Точнее, в четырнадцать, - чертово смущение с головой на дно уволокло. – Я не знаю, как и почему. Так уж вышло, - стерла белым хлопковым квадратом последствия веселья. – А потом ты…
- А Камилла была в курсе?
От сие вопроса дернулась уже я. Неожиданного. Достаточно, чтобы воззриться на Маркуса в абсолютном недоумении. Отчего он его задал? Поморгала. Лик его был жестким, а поза говорила о смятении. Настолько таинственном, что я только кивнула. На большее не хватило.