- Дом в полном вашем распоряжении, - объявил Маркус, приведя сюда через дворик усеянный листьями, мимо пустого бассейна и летней беседки. – Располагайтесь.
Взобравшись по деревянным поскрипывающим ступеням, он толкнул дверь и впустил первой. Я закономерно охнула, оглядевшись.
- Не буду мешать, - добавил мужчина, проигнорировав немую растерянность, что я источала всем видом. – Поговорим позже.
И он ушел. Сбежал с веранды и направился обратно, позволив лишь смотреть в спину. С приоткрытым ртом и глухо колотящимся сердцем. Потому что… Потому что я будто стала героиней книги. Выдуманной истории с феей крестной, что взмахом палочки превращала несчастную глупышку в принцессу. Только вот Марк уж точно не был феей, а я не являлась персонажем сказки.
Расправив складки на халате, я неловко облизнула губы и потянулась к чемодану. Крышка беззвучно опустилась на ворс ковра, открывая взору содержимое. Сложенное наспех, скомканное и пахнущее сырой водой. Поморщившись, я откинула несколько тряпок и нашла одно из домашних платьев. Вытянула, развернула. На ступни упало нечто твердое. Одного взора хватило, чтобы понять.
Отцовский дневник. Одна из тех немногих вещей, что мне удалось сохранить. Отложив платье, я подняла его и провела по кожаному переплету, по резинке, удерживающей блокнот для записей в сложенном состоянии. С одной стороны так и подмывало стянуть ее и заглянуть внутрь. С другой я не смела. И с печальным вздохом сунула дневник обратно, на самое дно.
- Госпожа Виктория! – вторглось в тишину восклицание Нанси, сопровожденное стуком. – Я могу войти? Принесла чистое белье и полотенца для вас!
Я вскочила и несколько заметалась, будто попалась на месте преступления, а после, отдернув себя, подошла к двери и отворила. Домработница вошла без лишних разговоров.
- Божечки мои! – она оставила белье на диване и склонилась над чемоданом. – Срочно все в стирку.
Выпрямившись, женщина подбоченилась и осмотрелась.
- И не помешает уборка, как считаете? Я за ведром.
Она уплыла, чтобы вернуться совсем скоро, со стопкой тряпок и тарой полной душистой пены. Я же была тактично отправлена в ванную, дабы привести себя в порядок и смыть тот позор, в котором побывала.
Ушло добрых полчаса, чтобы придать волосам надлежащую опрятность. Стоя перед зеркалом и водя по ним щеткой, найденной на полке, новой и до недавнего упакованной, я отмечала синяки, разбросанные по ключице и шее, но всеми силами старалась не думать. Тем более, что на повестке стояли более животрепещущие темы.
Зачем Маркус привел меня в свой дом? Отчего принял настолько серьезное решение? И, самое главное, что я буду должна отдать взамен?
Вернулась в гостиную я бесповоротно сбитою с толка. Ответы упорно не хотели находиться, а вопросов становилось все больше.
- Госпожа, - привлекла внимание Нанси, стоящая на стуле и протирающая люстру. – У вас все хорошо?
- Да, - я выдавила подобие улыбки, затягивая пояс халата. – Просто, - отошла к столику и выглянула в окно, ветер кружил резные листья, поднимал вверх и давал опадать в завораживающем танце, - я решительно ничего не понимаю. Что я здесь делаю? – посмотрела на домработницу, комкающую тряпку. – Марк говорил что-нибудь?
- Лишь то, что я должна позаботиться о вас, - пожала плечами женщина и спустилась на пол. – Мне говорят – я делаю. Господа не терпят расспросов. Пусть господин Маркус и отличается от многих, кого я знаю, - внезапно, Нанси настороженно обернулась. – Честно говоря, - она вернула взгляд, - я удивлена не меньше вашего. Вот уж не думала, что хозяин позволит кому-то вторгнуться в личное пространство. А уж тем более оставит жить здесь. После того, что…, - домработница осеклась и отмахнулась. – Полно мне. Разболталась.
Нанси фыркнула. Я пристально воззрилась на нее и хотела уже полюбопытствовать, однако зрачки зацепились за нечто, покоящееся на столе. Одинокое и знакомое. Знакомое настолько, что я перестала дышать. И лишь уставилась на вещицу, которая никак не могла быть там.
- Милая безделушка, - проговорила Нанси, очевидно, приметив мой интерес к шару. – Нашла ее в шкафчике. Уж не имею представления, откуда оно.
Зато я имела более чем отчетливое представление, о чем не сказала. Лишь встряхнула стеклянный предмет. Вихрь блесток окутал «Око Великограда».