Я закивала. Девушка отодвинулась, позволяя принять пальто. Натянув его, я вышла за дверь. Маркус смотрел неотрывно. Жесткие линии пересекала мука.
- Отлично, - женщина положила руку на мою спину. – Вперед. А ты, Литвинов, ни слова.
Так мы и ушли. Прямиком на улицу под снег. В недра ждущего автомобиля. Анжелика попросила сесть на заднее сидение, присоединилась ко мне. Маркус умостился на переднем и уронил голову на ладони. Мне было невыносимо видеть его отчаяние, но образы затмевали, сверлили, выгрызали дыру в существе, порождая страх.
- Новофоминская двести пятьдесят восемь, - обратилась брюнетка к водителю. – А потом везите его куда пожелает.
Более за всю поездку никто не проронил ни одного звука.
***
Автомобиль увез его прочь несколько часов назад. Сидя на диване в гостиной рядом с Анжеликой, цедящей скотч и наблюдавшей за языками пламени в камине, я помешивала чай. На мне были чистая пижама и халат, предоставленные брюнеткой. Волосы растрепанным и влажным облаком обрамляли лицо. Снова зазвонил телефон. Сняв трубку, Анжелика тут же положила ее обратно.
- Упертый, - женщина усмехнулась.
- Что теперь будет? – спросила я сухо, не переставая стучать ложкой о стенки. – Господин Гром в ярости, да?
- О, - женщина засмеялась. – Вам очень и очень повезло, что весь этот балаган произошел именно там. Гром не допустит огласки. В угоду вечера в том числе. И нет, в ярости он не был.
Рот мой приоткрылся в искреннем непонимании, однако озвучить следующий вопрос я не успела, так как в двери показался муж Анжелики, высокий и худой мужчина с темно-рыжими волосами и ямочкой на подбородке.
- Дорогая, я уложил Марту спать. Пойду сам. Жду тебя. Спокойной ночи, Виктория.
- Спасибо, любовь моя. Скоро приду.
Признаться, для меня стало открытием, что женщина рядом находилась в законных отношениях, так еще имела пятилетнюю дочь, красивую и прыткую как и она сама.
- Удивлена? – Анжелика допила алкоголь и улыбнулась. – Всех удивляет. Но кто-то должен обеспечивать семью. Мы поменялись ролями. Я кормилец, а Николай отличный родитель. Лучше меня, нежнее. Почему бы и нет? А насчет Грома, - она чуть сползла и вздохнула. – Он не в ярости. Не переживай, - задумалась, я переваривала новость. – Вика, помнишь, я говорила, что помогу тебе унестись от Марка, если он совершит ошибку? Уверена, что ты слышала.
- Помню, - я отставила чашку, так и не притронувшись к содержимому. – И вы сдержали слово…
- Нет, - Анжелика выпрямилась и встала. – Забудь, что я тогда сказала. А теперь идем спать. Завтра тебе в колледж, а мне работать.
Оставив стакан на тумбочке, она принялась тушить огонь. Я же была захвачена вопросом, что так и не озвучила.
«- Почему забыть?».
***
Поутру меня ждало неприятное явление, а именно синяки, два огромных синяка на предплечьях, там, куда Маркус давил, пребывая под отравой ревности. Проведя по ним кончиками пальцев, ощутила горечь, равной которой не испытывала никогда.
После завтрака, который я так и не смогла осилить полностью и комплиментов от дочери Анжелики, назвавшей меня «очень красивой тетей», сама брюнетка вызвалась сопроводить сначала в особняк за учебниками, а после и в колледж.
- Вы не обязаны, - отнекивалась уже по дороге.
- Да, не обязана, но делаю.
Спорить с ней было бесполезно и не хотелось абсолютно, потому я смирилась и безмолвно гасила подступающий мандраж, но он и не думал сдавать позиции.
- Госпожа! – восклицала Нанси, ворвавшись в домик, когда я собирала сумку, облаченная в свою одежду, черные брюки и бирюзовый свитер; волосы собрала в высокий хвост, о более изысканной прическе не помышляла. – Батюшки мои! Что…
- Полно, Нан, - осадила ее Анжелика, стоящая рядом со столом. – Лучше скажите, где Маркус и что он делает? Уповаю, что просьбе внял.
- Что он делает? – домработница всколыхнулась увесистой фигурой. – Я сегодня утром пришла, а он на кухне и выливает в раковину весь алкоголь, который только в доме был! Ладонь перебинтована, сам помятый и госпожи нигде нет! – она умоляюще посмотрела на меня, запихивающую последний учебник. – Госпожа…
- А сейчас он где? – не унималась брюнетка.