- Тогда я, - встрепенулась, заслышав то, на что не обращала внимания во время тирады, - совру. С меня хватит. Я, - следующий глоток, рев гнева сменился на шепот, - рассказал и признался. Сделал хоть что-то не в угоду себе. Наоборот. Так что, - бутылка встала на стол, я оттолкнулась от закрытого полотна, - если ты больше не… не захочешь меня…видеть, - рвано взъерошил пепельные волосы, я сделала два шага вперед, не веря ушам, - я пойму. Наверное. Не знаю. Пойму, но подальше держаться не смогу, уж прости, ma chère. Не…
Он не договорил, потому что я обогнула и заглянула в лицо. Заглянула и опешила.
- Арс, - вырвалось с выдохом, рука непроизвольно метнулась к нему.
Чернов отшатнулся.
- Нет, - отошел к столу, избавляясь от влаги на щеках, оперся. – Не смотри на меня.
Я прикрыла рот ладонью, подкатывала тошнота.
- Арс, - пробубнила. – Господи, ну почему?
- Не ищи логику, я пробовал, - сказал он уже ровнее. – Тем не менее, факт есть факт, - вздохнул и повернулся, ухмыльнулся. – О, ягодка. Сотри это со своего личика. Никто не умер. Превратность судьбы, да и только. Очередной поворот в никуда. Я привык, что стою где-то сбоку.
- Арс, - отняла ладонь. – Что же теперь…
У меня в голове не укладывалось. Он меня…любил? Помассировала виски, бардак под черепной коробкой. Не верила, что происходило со мной.
- Ничего, - пожал он плечами, вызывая мою оторопь. – По большому счету ничего не изменилось. Просто теперь ты знаешь. Взаимности я не жду и не претендую. До поры, - парень подошел, я отступила, пристально всматриваясь в его линии. – Осталась одна.
- Ничего не изменилось? – я растеряно заморгала. – Ничего не изменилось?! Да все изменилось! Ты… Вы… И это ваше идиотское правило. Господи!
- А что изменилось? – он вновь сократил расстояние. – Что, моя вишенка? Ты стала другой? Или, может быть, я? Нет. Я по-прежнему тот, кто будет рядом, и по-прежнему приду на выручку, только позови. А ты? Неужели из-за моего признания ты перестала любить его и передумала? - Арсений скривился. – Или же я стал противен тебе? Ничего не изменилось. Просто теперь ты знаешь. Обо мне. О нем. Ma chère, - он обхватил мои предплечья, застонав, я вырвалась, Арс заледенел.
- Не надо, - обняла себя. – Не надо давить. Больно, - покачала головой. – Послушай…
Я намеревалась уточнить, не путает ли он то, что ощущает с чем-то иным, потому что признание было немыслимым. Арсений Чернов. Сын Верховного Прокурора. Надменный и хитрый. Расчетливый и умеющий выйти сухим из любой ситуации… и влюблен в меня? В меня, которая не видит дальше носа и по сравнению с ним наивная как малое дитя? Невероятно и откровенно смехотворно.
Но я осеклась и попятилась. Потому что его глаза полыхнули. Потому что парень стал походить на того, кто мог разорвать не задумываясь.
Его движения были стремительными, я не успела осмыслить или уклониться. Схватив меня за руку, он закатал рукав и воззрился на след, оставленный Марком. Воззрился и заскрежетал зубами, у меня шевельнулись волосы на затылке.
- Арс, ты меня пугаешь, - прошептала и начала вытягивать конечность из длинных пальцев.
Друг тут же отпустил, закрыл глаза, склонил подбородок вниз и остался в таком положении на долгие, долгие минуты, во время коих я не знала, куда себя деть.
- Господин Арсений, - в дверь постучали, мы продолжали стоять друг напротив друга. – Прошу прощения за беспокойство, но вас просят к телефону. Некто Маркус Литвинов, - сердце мое рухнуло вниз, по лицу Чернова поползла гадкая усмешка, не предвещающая ничего хорошего.
- Сейчас подойду, Катя. Благодарю, - его светлые ресницы затрепетали, голубизна радужки жгла. – Очень вовремя.
Прежде, чем мозг сформировал хоть что-нибудь связное, Арс подвел меня к кровати и усадил. Сам вытащил ключ из кармана, провернул в скважине и вышел в коридор. Катя, обведя меня рассеянным взором, поспешила уйти. Тем моментом в проходе появился сам молодой человек, прижимающий к уху телефонную трубку, спираль шнура тянулась вниз и вправо.