- Я вас понял, уважаемая. Ухожу, - отвёл очи на секунду. - До встречи, ягодка. Моя сладкая вишенка.
Поморщившись, друг повернулся и, поколебавшись, зашагал к выходу.
- Помните, господин, - раздалось с хрустом снега. - Одна. Если, конечно, вы человек чести. Хороших вам праздников. И тебе, любовь моя, - остановившись, он посмотрел на меня через плечо. - Помни, что я говорил. Только позови.
С этими словами Арсений скрылся из виду. Дверца закрылась с характерным звуком, вскоре отдавшим права тишине, в которой было различимо только тяжёлое дыхание.
- Нан, - прохрипел Маркус, когда холод, казалось, пробрался в мою суть и покрыл колючим рисунком. - Отведите Викторию в домик и останьтесь с ней. Пожалуйста, - он судорожно вздохнул. - А лучше останьтесь до утра. Я оплачу.
- Слушаюсь, - отозвалась женщина с готовностью. – Хозяин…
Мужчина не дал ей договорить, стремительно развернувшись и направившись к особняку. Его ладони были сжаты в кулаки.
- Идемте, госпожа Виктория, - Нанси потянула к домику. – Идемте, - парадная дверь хлопнула с такой силой, что оставалось дивиться, как стеклянные вставки осколками не посыпались. – Божечки, что твориться!
Я поддалась на уговоры и вскоре нашла себя в гостиной. Нанси продолжала причитать. Что-то по поводу мужчин и животных. Я не слушала. Разувшись, побрела в спальню, оттуда в ванную, чтобы не покидать ее недра более часа.
***
Я сидела на диванчике и пила чай, что приготовила Нанси. Сама домработница вязала на стуле. Вязала и бубнила. Очки упорно сползали с ее носа. Я сжимала кружку и обдумывала. Слова Арсения, поведение Маркуса. Их договор. От последнего неприятно засосало под ложечкой. Я действительно ощутила себя игрушкой, которую делили два ребенка, тянущие каждый на себя. С тем же закрадывались и иные мысли.
А не игрушкой ли я была на самом деле? Если задуматься то вполне. Девушка без имени, семьи и знакомых. Иждивенка на шее у некогда друга семьи, который потратил на нее приличную сумму денег, и которая возжелала большего. И пусть то было взаимным, однако… Однако что я наделала? Мой единственный друг влюбился в меня и теперь соперничал с Марком. Марком, который сорвался и сделал мне больно. А я уже воистину не осознавала кто я, кем была, а, что более важно, как так вышло.
- Уму непостижимо, - прошептала сама себе, словно наяву лицо Арса и касание его губ к моим, вздрогнула.
- Госпожа? – Нанси оторвалась от своего занятия, очки держались на кончике.
Отставив тару, потерла щеки.
Нет, и все же, почему? Арсений и я? Да во мне не было ничего особенного. Всего лишь дуреха, влюбленная в мужчину старше, неудачница и изгой. Что его привлекло во мне? Не стоило отрицать, что Арс был интересным, да и красивым вдобавок. Из уважаемого рода, начитанным, умным, изворотливым. Я была ему не чета. А он меня любил… Да быть того не могло! Во вселенной что-то сломалось уж точно. И еще горше становилось от истины, что ответных чувств он не дождется. Ведь я относилась к нему как другу. Другу… который объявил открытую войну моему кавалеру. И чем больше я думала, тем стремительнее ужасалась тому, чему виной была я. Непреднамеренно, по глупости и незнанию, по наивности, но именно я. И во вспышке Маркуса, и в поведении Арса, и в договоре, да и в собственном положении. Во всем была виновата лишь я. И эта самая я впадала в разрозненность от мимолетных видений, где мой мужчина прижимал к двери и целовал, обезумев от ревности. Стало паршиво и боязно. Я могла оправдать многое, но не то, что он напился и позволил себе то, что позволил. С другой стороны, что позволила себе я? И имела ли право злиться? До чего же сложно.
- Госпожа? – повторила Нан и отложила спицы вместе с изделием. – Думаете о том, что было? Полно, вы не виноваты…
- Разве? – мои брови взмыли вверх. – В чем не виновата? В том, что мой мужчина и друг чуть не сцепились? Виновата, да еще как!
- Госпожа, - Нанси переместилась на диван и накрыла мою руку своей. – Полно. Они виноваты не меньше, если уж речь об том. Нечего было срываться и устраивать театр абсурда с правилами и прочими вещами. Мужчины, - она закатила глаза. – Заварили кашу, а мнения вашего не спросили. Молчком. Нет, за господина Арсения я не заикаюсь. Горячий и молодой. И гены то папины. А папа у него, - женщина красноречиво помолчала. – А вот хозяин чем думал? Хотя, - домработница воззрилась на меня с печалью. – Любит он вас, деточка, - я рвано вздохнула, подсознательно жалея, что узнала не лично от Марка, а от других. – Я как его с вашим шарфиком застала, так и поняла ясно. Увидала, как он на него смотрел, прижал к лицу и улыбнулся. Как же давно я не видела такой счастливой улыбки, - Нан погрустнела пуще. – Да и про Арсения вашего тоже догадывалась. Да только надеялась, что показалось, ан нет! Здесь же, - кивнула на стол. – Когда вы не по-нашему ответили, а он в физиономии переменился, да принялся делать вид, будто так и надо. Не показалось, - она плюнула. – Госпожа, душой кривить не буду, да и заинтересованная я. Однако, выскажусь. Арсений мне не по нраву. Паук он как есть. Да, друг хороший и положиться можно, да только он вас на винтики разберет, а собраться заново не сможете. Видали мы таких. И это ему только девятнадцать! Таким нужна женщина их же породы. А что хозяина касательно, - Нанси придвинулась, - то сердиться на него вы право имеете, но и его поймите. Он столько пережил. Кругом одни неудачи и горе такое. Да до вас он жить перестал. Безразличие ко всему, одна бутылка да самобичевания. Я уж думала, что все. Сколько говорила, сколько уговаривала. Как об стену горох. И тут вы. Я как увидела, что глаза горящие, так думала, в обморок повалюсь. Тогда еще, когда он вас искать принялся. Я знала, кем вы были. Про маменьку вашу и про то, что папенька ваш ему сделал, - невольно подалась вперед, но, заслышав следующее, снова притулила спину к обивке. - Почему только не рассказывал. Недопонимание мол. Да и не о том я! Как же он вас искал, да и решил твердо, что вас к себе заберет. Никого не слушал. Узнал, где вы учились, что с папенькой стало, да так разозлился, не подходи. Таких бранных слов я не ведаю, а лет то мне много, повидала всякого. Поносил его, на чем свет стоит, и горланил, что зря обещание дал. Правда какое, я так и не выяснила, - зато я поняла, глаза защипало. – Нашел вас, забрал, в колледж устроил. И тут годовщина смерти Данечки подкралась. Он опять пустился в тяжкие, нарывался, тонул в том, в чем был не виновен. А тут выясняется, что вы с ним, - домработница всплеснула руками. – Уж невдомек мне, как так вышло, и поначалу не одобрила, ибо на хозяина насмотрелась, вытворял он всякое. Да как увидела, что влюбился, улыбку и огонек, так радости моей не было предела. Работает, живет, к алкоголю не тянется, дома нет уж точно. Я того господина увидала, который меня на работу принимал. Он же добрый, ответственный и ранимый, пусть и скрывает. Вы его с Данечкой не видели. Не отец, а дар небес. У него первое слово «папа» было, - Нанси вытащила платочек и промокнула глаза, я стерла слезинки рукавом ночной рубашки. – Не надо было ему на ней жениться. Забрал бы ребенка и все, - я уставилась на шмыгающую женщину в изумлении. – Да она понесла не в браке. Теперь-то я уверена, что специально. Она хотела за него замуж, а если женщина хочет, она добьется. Особенно, такая как эта. Ребенок послужил предлогом. Знала же, что господин о семье грезит. Не любил он ее. Женился из-за Дани, чтобы семья полная. Да крутился как уж, чтобы счастливые были, а тут нож в спину, - Нан заглянула в мои круглые очи. – Отклонилась, извините. Госпожа, одно скажу. Не отворачивайтесь. Поверьте, ему от того, что он сделал в сотни раз хуже. Корит себя, а как вы не явились, так места не находил. Звонил Черновым и молился, чтобы вас там не было. Я в кабинете была, чтобы его одного не оставлять. Как же он побледнел. Уж не знаю, что господин Арсений ему поведал, да хозяин как подстреленный в кресло свалился.