- Да неужели? – покривлялась и состроила задорную мордочку.
Марк двинулся на меня. Увернулась и выскочила из гостиной на первом этаже. Атмосферу взорвал счастливый и искренний смех. Но мой мужчина все же догнал и зажал между собой и стеной, чтобы «наказать». И после того наказания я с трудом могла стоять и за малым не стекла на паркет.
Ночь подкралась неприметно, и как бы я не желала уходить к себе, это было нужно, ибо круги усталости под глазами Маркуса намекали, что выспаться ему было необходимо.
- Сразу в постель, - наставляла я строго, будучи в домике. – Никаких кабинетов.
- Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, - он чмокнул в губы. – Не забудь запереться, - лоб дотронулся до моего. – До утра, моя Ви. Моя любимая крошка.
Мурашки облепили.
- До утра, - вздохнула и уговорила себя убрать руки за спину, - мой Марк.
Он поморщился и с явной неохотой отодвинулся, отошел к двери, окинул меня взором напоследок и покинул домик. Я провернула ключ и мечтательно захихикала. Побрела в ванную и вскоре улеглась в кровать. Воспоминания рухнувшей дамбой. Ни о каком сне не могло быть и речи. Укрылась с головой, ворочалась. Мотыльки порхали как окаянные, прогоняя грезы, однако последние были настойчивы и унесли в обитель Морфея, из коей меня выгнали помехи радио. Они прорезали цветную картинку. Кривыми и звонкими раздразнили уши. Подняв веки, я не сразу поняла, что уже не спала. А помехи нарастали, стрекотали, стелились по полу, комом оседали в желудке. Комом и испугом.
«-Что?» - серпом по хмелю в мозгу.
Помехи перешли в новогоднюю песенку. Выглянула из-под укрытия. За окном чернота. Тонкая полоска тусклого света рассеивала мрак. Сглотнула, крупная дрожь прошмыгнула по стану.
А может то был Маркус? Может, Нанси оставила ключ, а ему не спалось? Не захотел будить меня и решил обосноваться в гостиной?
Открыла рот, но тут же закрыла. Существо пронзило скверное предчувствие, вопреки которому я убрала одеяло и бесшумно подошла к двери, дабы выглянуть в смежную комнату. То горела лампа, а в помещении никого. И только радио надрывалось, выплевывая слова, которые в ту пору звучали насмешкой. Про смех и радость. Особенно, когда песенка сменилась белым шумом, а глаза уперлись в то, от чего прикусила язык.
Кукла. Кукла на столе. Откуда?!
Самым верным было закрыть дверь, дождаться утра, а потом рассказать об этом Марку, но я продолжала стоять и взирать на пугающую до озноба вещь, чувствуя движения волосков на руках и затылке.
Простояла так долго. Пока пальцы на ногах не поджались от сквозняка. И ничего не менялось. Лампа горела, радио выдавало шипение, а кукла сидела на столе. Никаких шевелений или посторонних звуков. Я начинала злиться. Что за шутки? Собралась с духом, подняла конечность и обомлела, побелела как мел. Кто-то начал напевать. Тихо. Женский голос. Высокое мычание справа. Ужас сковал. Неописуемый.
- Бедная, бедная девочка, живущая в призрачных снах, - я затаилась, промелькнувшая тень на ковре, выброс адреналина, мышцы разъело кислотой, ее привкус поселился на небе. – Что ты наделала, милая? Куда подевался твой, - затишье, как битое стекло, - страх?!
Вскрикнула и закрыла дверь. Щелкнула задвижкой и отшатнулась. Вокруг мрак. Светлую линию под деревянным полотном пересекли два пятна. Ладонь надавила на губы. Поясница уперлась в выступ подоконника. Крик рвался наружу.
- Бедная, бедная, Вика, - ручка провернулась и заходилась как бешенная, мелодичный голос, словно ангельский, мягкий. – Одна в этом мире пустом. Вот только получит ли Марка? Ответа не знает никто, - ногтями по шершавой поверхности, я зажала уши, находясь на грани невообразимой истерики; зубы по щеке изнутри, металлический вкус по рецепторам. – Бедная, - слезы брызнули, нутро скрутило в жгут, - бедная дурочка. Ну как же ее не жалеть? И что же за этим последует? За этим последует, - отняла руки, безмолвие глушило, доводя до сердечного приступа, - смерть.
Крик все же покинул горло, когда я увидела острие ножа, проскользнувшего в зазор между рамой и дверью. В руке, словно из неоткуда, появилась лампа, до того покоившаяся на прикроватной тумбочке. Занеся ее над головой, я молилась, чтобы то был ночной кошмар, но боль на слизистой вопила об обратном. То не было кошмаром. То происходило наяву. И кто-то был там, по ту сторону. Кто-то с ножом и, безусловно, не в своем уме. Я пошатнулась. Взвыла от ненормального смеха, от того, что этот кто-то изворачивался, чтобы проникнуть в мое убежище. Мозг орал о побеге. Да только куда?! Я была заперта. Я была одна. Единственный выход через гостиную. Маркус спал в особняке и даже не догадывался о том, что творилось на его территории.