- И все?! – господин развел конечностями, я не шелохнулась. – Твой отец почти угробил его репутацию!
- Папа, нет! – вскинулся Маркус.
- Он распустил о нем слухи, порочащие имя, - я медленно бледнела. – Опозорил его перед преподавателями и людьми, с которыми сам же и свел и которые были готовы взять его под опеку, направлять и курировать!
- Папа! – Литвинов-младший предупреждающе ощерился. – Папа, не надо. Мы говорили.
- Да, по итогу мой сын отмылся, - и не думал господин униматься, Людмила тряхнула его за широкое плечо, ничего. – И стал тем, кем стал. Потому что он сильный, а еще упертый как баран. Но он смог бы добиться куда большего, если бы не твой папаша с его обвинениями.
- Папа, прошу, - Марк тяжело дышал.
Я не сдвинулась ни на сантиметр. Ладонь саднил флер его касаний.
- А теперь я здесь тебя вижу, - хозяин дома подкурил сигарету, не обращая внимания на недовольство чада. – Дочь Нестора Куца, блестящего преподавателя, который слетел с катушек и возомнил себя небожителем, знающим истину. Мало того, что мой сын взял тебя под крыло, так еще и влюбился. И вот ответь мне. Оправданно ли мое беспокойство?
- Да, - шелестом без раздумий. - Но я не мой отец и все эти года находилась в неведении. Пожалуй, и сейчас остаюсь, ведь всей правды не услышу, следует полагать?
- Следует, - кожу жег взгляд сбоку. – Любишь моего сына? Тебе лет немного. Откуда знать, что не путаешь? Он-то не путает, втрескался по уши, - Маркус прерывисто выдохнул, Людмила сказала ему что-то, я не расслышала, поглощенная исключительно мужчиной напротив. – Сам вижу, что втрескался. Да только кто ты такая?
- Я, - стук сердца чуяла в горле, - никто. Девушка без имени и семьи, без связей и без друзей, кроме одного. Всего лишь девушка, которая любит вашего сына еще с тех пор, когда он об этом не догадывался вообще.
Повисшая тишь плитой наезжала. Атмосфера сгустилась. Глаза в глаза. Карие и черные. Маркус, буравящий родителя с упреком. Людмила, сетующая на мужа.
- Так может тебе того и надо? – господин Лев подался вперед. – Связей и денег. Учебу ты уже возобновила, - затаилась, возмущение каплями на глаза накатилось. – Отучишься, выжмешь, что надо, да ровесника…
- Папа, прекрати немедля!
- Лева!
- …найдешь, да укатишь, письма пишите. Повторюсь, собой хороша, - я поднялась, Маркус тоже, попытался увести, ногти мои впились в твердь столешницы. – На лицо смазливая, фигурой ничего и, судя по тому, что ни разу взгляд не отвела, характер есть. Не многие мне в глаза так смотреть могут, а тебе духу хватает…
- Так, все! – Марк обхватил и приподнял. – Какого лешего? Отец! Мы…
-… Знать хочу, что у тебя в голове, - мужчина затянулся, я начала вырываться. – Хочу быть уверенным, что моего сыну снова плохо не будет. Разница то есть и существенная. И то, что ты Куц, чести не делает, - вырвалась, ладони по столу грохнули, язвительный тон хлыстом по сознанию. – Так что у тебя с моим сыном?
- Люблю я его! – зашипела, без контроля. – Если бы желала, уже открестилась бы. Да и ровесник имеется, раз на то пошло! Зачем вы так? – всхлипнула, руки Марка на талии, оттягивали. – Я не такая! И Марку только добра желаю, бросать его не собираюсь никогда, и тем, что сделал отец, не горжусь и в помине! Да я вашему сыну вечно благодарна буду, за, - голос дрогнул, рухнула обратно на стул, - за, - икнула, - за то, что он сделал. Без него меня бы не… было…
Людмила ринулась к графину, плеснула воды в чашку, передала пасынку, тот мне. Литвинов-старший затянулся и выпустил дым. Я опустошила тару. Маркус обнимал. Посмотрел на отца.
- Ну и к чему оно? – его мышцы были напряжены. – Папа, знаешь…
- Да, - оборвал его хозяин дома. – Знаю и мой ответ да. Дам.
Мой мужчина окаменел, а я абсолютно ничего не понимала, охваченная потребностью уйти. Куда-нибудь. Подальше. Вместе с Марком.
- На, держи, - Литвинов-старший выудил платок из кармана и протянул мне, недоуменно ресницами похлопала, он улыбнулся, сбивая с толку окончательно. – Что, хватило смелости в глаза смотреть, а платок взять нет?
Выхватила немедля, промокнула очи.
- А она мне нравится, - господин глотнул новую порцию дыма, Марк вернулся на место.
- Не делай так больше! – прочеканил последний. – Иначе, я за себя не ручаюсь.