Упала обратно на сиденье. Парень впал в раздумья. Побарабанил фалангами, не переставая смотреть на меня, дышащую через раз.
- О чем ты? – потребовала ответа, он перекрестил руки. – Там был нож и топор. Топор, Арс! Она им дверь…
- А еще радио и пение, - напомнил он, заколотило. – Любовь моя, читай между. И, вполне вероятно, я по шее получу за то, что сделаю. Однако, давай подумаем, раз уж желание изъявила правду знать, - наклон головы и знакомая самоуверенность. – Некто заходит в гостевой домик, имея в наличии нож и топор, сворованные из кухни в основном доме, - из легких вышибло воздух. – А, ты не знаешь. Маркус не закрывал дверь на ночь, чтобы ты могла в любое время прийти, если что-то потребуется. А, возможно, надеялся, что под бочок удумаешь лечь, - едкость, коя быстро спряталась за обманчивой развязностью. - Заходит, очевидно, воспользовавшись запасным ключом, который так же был на кухне в ящике. Откровенно, безопасность не ахти. Забор? При должном старании не проблема. Собаки нет. Район тихий. Но опустим. Итак, - Арсений встал, обогнул стол и навис надо мной. – Некто заходит в дом. И вместо того, что пойти прямиком в спальню, в которой он уже был, может статься, - я не шелохнулась, когда его пальцы коснулись щеки, - предпочитает включить радио. Подождать. Удостовериться, что жертва проснулась и слышит. И начать петь? А потом еще позволить закрыть дверь и только затем пустить в ход топор? – наклонился, кончики носов соприкоснулись. – Не находишь, что план с изъяном? Если мы о плане устранения. Ах, да, - потерся, я отпрянула назад. – Кукла. Зачем притаскивать куклу? Зачем столько мороки? Подумай, моя сладкая вишенка. Куклу, которая похожа на тебя и в крайне характерном платье, что я узнал непосредственно из дела, продав кусочек души самому приспешнику дьявола. Да потому, что то было посланием. Не напомнишь, когда ты была в этом платье, и какое событие связанно с ним?
Дотронулась до губ. Тряхнула головой.
- Мы стали официальной парой.
- Бинго, ma chère, - похвалил друг с напускным спокойствием. – То было посланием. Для тебя. Уйти. Отказаться от него, что я бы и сделал, будучи тобой, но то во мне играет ревность, - наши лица сблизились опять. – И вот, что я думаю. Твоему кавалеру интеллекта хватило не спорить. В первый раз она приходила посмотреть на ту, кого приютил ее муж. Она его таковым считает до сих пор. Юридические тонкости отправляются в топку. А, узнав, кто ты такая и чья дочь, изрезала альбом. Во-второй она хотела напугать, не более и не менее. Да только незадача. Ты испугалась, но не отреклась. А сегодня… Сегодня она ударила по больному для господина Марка за предательство. Считаю, что он понимает то не хуже. Однако мотивы лично меня интересуют с торца, - щека к щеке, его уста возле моего уха, мурашки табунами устремились в путь по фигуре. – Как она это проворачивает? Из больничных записей следует, что она не имеет права покидать территорию. Охрана ничего не видела. Персонал заверяет, что выйти она возможности не имела. Единственный путь через охрану. Я поставил на то, что ей помогают. Проверка персонала не дала результатов. Главный врач подкуплен твоим благоверным. Как, - рычание от Арсения звучало устрашающе, - она это делает? Тупик за тупиком. Мы нашли мастера, что сшил куклу. Он не видел лица. Сшил по фотографии с приема. Думал на подарок. Красная мазня не его рук дело. Déteste! – порывисто обнял, выгнуло, поднял, между нашими телами не просунуть и тонкий листик. - Je le déteste! И умом осознаю, что не при чем, но ничего не поделать. Еще не поздно отказаться и передумать…
- Арс, - тщетно силилась оттолкнуть. – Арс, пожалуйста…
- Не поздно, - он будто не слышал. – Разве, ты недостаточно натерпелась? Отец, потеря дома, унижение. Конечно, я кандидатура не лучше. И, по честному, тебе бы нас двоих послать в чертоги Аида. Отменный выбор.
- Арс! – отодвинулась на пару сантиметров, заглянула в синь очей. – Пусти. Не заставляй меня. Ты же знаешь…
- Знаю! – через зубы, отнял руки, опустилась обратно как подстреленная. – Знаю, и от ощущения собственного бессилия коробит, - взъерошил волосы, лед радужки жег, веки его сомкнулись, чтобы раскрыться минуту спустя, цвет потеплел. – Извини, моя вишенка. К сожалению, я всего лишь человек, - парень махнул на кровать. – В твоем распоряжении, если хочешь. Я не намекаю, без двусмысленностей. Здесь ты в полной безопасности, и никто не потревожит. Даже я.