- Ничего, - покачала и, поджав губы, принялась опять выводить символы на разлинованном листе.
Успела отметить, как он выгнул бровь. Держала язык за зубами.
За что ты влюбился в меня? За какие заслуги? И о чем я вообще думала, когда на повестке стояла проблема куда более серьезных масштабов? Преследование, запугивание, проникновение на чужую собственность, разгром детской. Если ко всему вышеперечисленному была действительно причастна бывшая жена Марка, в чем он не сомневался, то события представлялись скверными. Полиция бездействовала. В больнице шли в отрицание. Об этом должно было заботиться, а не о личной жизни. А что если от запугивания эта женщина перейдет к методам жестче? Да и как она сбегала? Кто позволял выходить? Кто помогал?
- А что если то не она, а кто-то другой, который хочет, чтобы мы думали на нее? – произнесла и задрожала.
Арсений захлопнул книгу и всмотрелся в мои черты, поддернутые дымкой испуга.
- Посуди сам, - дописав остатки перевода, я отодвинула тетрадь на пару с учебником и отпила из чашки, в горле было сухо. – Если она не выходит. Если персонал клянется, что вариантов выйти у нее нет. Может, вы ищете не там и потому тупик? Да, мне кто-то пел, и теперь я знаю, что Мария поет. Но я не видела лица, а встретиться с ней или подсмотреть не позволяете вы оба. Письма, которые приходят Марку, мог настрочить кто угодно. Тот, кто ее знает достаточно хорошо, чтобы быть в курсе подробностей. Может некто мстит Марку за то, что он отправил ее в психушку? Не желает, чтобы он жил нормально, - парень не перебивал и лишь в радужке появился непонятный блеск. – Родственник? Подруга? Подругам же рассказывают тайны интимной жизни? Я не знаю, ибо, - вовремя спохватилась, пригладила волосы, блеск сделался ярче. – Признаюсь в постыдном. Я прочитала одно из писем. Марк не знает. Там были некоторые детали, - покраснела. – Но где гарантии, что письма от самой Марии? Тем более, что Анжелика видела, как одно из них принес какой-то мужчина!
- И эта же Анжелика видела кого-то очень похожего на Марию, - вклинился Арс, я остолбенела. – В городе, о чем немедленно сообщила господину Марку, а тот позвонил в больницу. Они опровергли, твердо заверив, что она находится в палате.
Осознание, когда именно то случилось, пришло быстро. Домик, ласки Марка, перешедшие на новый уровень, и брюнетка, просящая мужчину срочно выйти.
- Ягодка, - Чернов вплеснул в себя остатки чая, - я думал об этом. Мы думали, но ничего не нашли. Одни предположения. А от полиции толку нет. Остается надеяться, что твой благоверный добьется замены детектива. Однако, - улыбка его была гордой, - как же ты меня радуешь, mon ange. Я говорил уже, но повторюсь. Не прощу себе, - испустил вздох. - Ma cerise…
Закончить не успел из-за стука в дверь. То была служанка, сообщившая о поступившем звонке от господина Литвинова. Арсений заметно опечалился, сжал кулаки и вышел из комнаты, оставив меня наедине с думами, которые грозили вскипятить рассудок.
***
Дома я была уже через час. Попрощалась с Арсением в автомобиле. Он умолял быть осторожнее и позвонить, если произойдет хоть что-то нетипичное или же мою голову посетят иные идеи. Согласившись, выбралась на улицу и стремглав помчалась к особняку, силясь не повалиться в снег пятой точкой. Маркус стоял на ступенях, курил и отстраненно смотрел на гостевой домик. Выглядел он вымученно.
Я молчала. Без слов обняла. Мужчина, затушив сигарету в снегу, повел прямиком в мою спальню, попросил собрать вещи, которые были мне нужны для завтрашнего дня, и проверить все еще раз на предмет пропажи. Не спорила. Собралась, проверила и была уволочена прочь, к автомобилю, который доставил в дом Анжелики.
- Поверить не могу, - повторяла брюнетка, балуя себя бренди, Маркус и я ограничились кофе; придвинулась ближе к нему, провела по бедру, игнорируя приличия, он улыбнулся, фальшиво. – До чего же мерзко. А что Сухарев говорит?
- Настаивает на смене детектива. Казимирову, как я и предполагал, скоро на пенсию. Он всеми силами будет стараться закрыть дело и уйти на покой. Связывать нападение на Вику, - рука мужчины легла на мои плечи, - и сегодняшнее проникновение он не собирается, - свободной устало потер переносицу. – На мои доводы, на то, кто я такой, он плевал. Разговор выдался в крайне жесткой форме. Анж, извини, что в очередной…