Поцеловал в лоб, выпустил, поднялся на ноги и пошел шуршать бумажными пакетами из магазина, который мы посетили по дороге сюда. Этот эпизод плохо отпечатался в сознании.
Арсений приготовил омлет с овощами, тосты, кофе. Подвел к квадратному столу у окна, отодвинул стул, поставил на скатерть тарелки. Я наблюдала за ним. Сыном Верховного Прокурора, снующего по тесному закутку кухни. В переднике. Наблюдала и хохотнула, когда ум посетила одна до кошмарного нелепая истина.
- Да так, - молвила, когда светлые брови выгнулись. – Если бы кто-нибудь в прошлом году сказал, что Арсений Чернов будет готовить для меня завтрак, - самодовольная улыбка озарила его лицо, - я бы пальцем у виска покрутила.
- А, между прочим, - развязал и повесил передник на крючок, - сие привилегия лишь для избранных, - приземлился напротив и передал вилку с ножом. – Только двое удостоились такой чести.
- Я и мама?
- Да, - подтвердил и издал смешок. – Ее лицо мне не забыть…
Он болтал. Наверное, чтобы отвлечь меня или же расслабить. Рассказывал истории. Я ела. Медленно, с неохотой, несмотря на то, что было вкусно. Когда на тарелке ничего не осталось, решила помыть посуду в качестве благодарности. Не позволил.
- Отдыхай, - указал на книжный шкаф. – Если хочешь. Присядь, я уберусь и присоединюсь. Или поспи. Тебе бы не помешало, вишенка.
Спать я не желала. Все-таки достигла шкафа и рассмотрела разноцветные корешки. Как только глаза наткнулись на конкретный экземпляр, попятилась и скрыла лик за преградой ладоней. Арсений оказался подле за пару секунд.
- Что ты делаешь? – увидела сквозь фаланги, что он вытащил роман. – Арс?
- Этому здесь не место, - книга полетела в огонь. – Или потом компенсирую, если Ри выставит счет.
Вытер руки о полотенце, оставил его на тумбе, приблизился и увлек на диван.
- Не холодно? – висок припал к плечу Чернова.
- Нет, - отчего-то запах его парфюма действовал как успокоительное, веки сомкнулись. – Уже нет.
И все же я уснула, чтобы проснуться на кровати в маленькой спальне. Под одеялом. Чуя жар чужого тела, от того села и отползла. Осмотрела себя. Полностью одетая. Прохлада овеяла горячие щеки. Арс лениво ловил мои реакции. Приподнялся на локтях.
- Мне бы стоило оскорбиться. В прошлом я бы так и сделал.
Потупилась.
- Прости, я вовсе не…
Стыдно. Я сама позвала его на помощь. Другом считала и сама же допустила тревожный отголосок, такой низкий. Арсений бы никогда не совершил со мной подобного.
- Пойду, - сполз с кровати, - сделаю что-нибудь. Чай или кофе. Ты будешь?
Кивнула. Выдохнула. Он покинул комнату. Загремел посудой. Я посмотрела на окно. День был в самом разгаре. И тут же как обухом по голове причина, что привела сюда.
Он, должно быть, уже искал меня. Нашел кольцо, прочитал записи. Наша спальня представилась сама собой. Я увидела Маркуса словно вживую. Его лицо. То, что на нем могло отразиться. Увидела и разрыдалась. В голос. Упала на подушку и закричала от того, что бушевало внутри.
Он и моя мать?! Да, это было давно. Да, теперь все было иначе. Но почему же тогда меня разъедало изнутри?
- Вика! – была развернута Арсом. – Боже, что?! Моя…
Рывок. Повисла у него на шее. Схватилась намертво. За малым не завалился назад.
- Он спал с моей мамой! – громко, у самой заложило уши. – Он с ней встречался, а отец узнал, застукал! Вот почему он пропал на пять лет! Вот почему…
Взвыла. Впала в истерику окончательно. Парень держал меня и не шевелился, ткань его рубашки намокала и пропитывалась солью.
- Что? – тихое, с трудом разборчивое. – Повтори.
- Она, - задыхалась, - она сказала тогда по телефону, что…
И меня понесло. Я выдавала все. Пересказывала. Давилась. Про то, что услышала от той женщины, про догадки, про дневник, про прошлое, воспоминания. Все, что было на языке. Все, что терзало меня эти недели. Выдавала и почти не видела Арса за пеленой воды. Не разбирала выражения его лица. Про больницу рассказала. Про то, что мама просила не искать со мной встреч. Про Льва Вениаминовича с его подозрениями. И даже про случай на кухне, когда до мамы дошло, что я была влюблена в Марка. Втянула воздух. Откашливалась. Ни разу не перебил. Ничего не уточнял, а я не могла умолкнуть, перескакивая на то, что он уже знал. Сотрясалась в конвульсиях. Обмякла. Похоже, температура поднялась. И только тогда опустил меня на подушку. Навис сверху. Заглядывал в глаза.