- Перчатки? – вскинула она брови, когда я, облаченная в платье из тонкой шерсти с рукавами три четверти и шляпку, надежно прикрепленную шпильками к высокому пучку, выудила последний элемент образа. – Серьезно?
Оля фыркнула, однако с плохо скрытым и даже детским интересом не отрывала взгляда от меня, вешающей ремешок коричневой сумочки на плечо. Такого же цвета были парадные туфли на устойчивом каблуке. Ремешки обхватывали лодыжки и дарили необъяснимое ощущение комфорта.
- У каждой уважающей себя девушки должна быть пара отменных перчаток, - процитировала я маму, самую красивую женщину, которую когда-либо знала; к сожалению, я не унаследовала и половины ее очарования, привлекательности и умения держаться.
Секундный всплеск воспоминаний вынудил зажмуриться и постараться взять себя в руки. Как только помутнение ушло, я отыскала в чемодане вторую пару перчаток и передала Оле, принявшей ее с таким видом, будто я вручила золотой слиток.
- Божечки, - вздыхала она, рассматривая ладони, обтянутые мягкой кожей. – Нам такое и не снилось, - выпрямившись, блондинка сложила руки на груди и изобразила чопорность. – Сойду за госпожу?
- Вполне, - заверила я и, застегнув крупные пуговицы накидки, прикрепила к сумочке компактный зонтик. – Все, я готова, - еще один взгляд в зеркало, чтобы проверить симметричность стрелок-крыльев. – Как я выгляжу?
- Отлично, - в высоком голосе отчетливо различались оттенки зависти. – Хорошо тебе время провести. Правда, я без понятия, что вообще ты делать собираешься?
- Ничего, - качнула я головой и шагнула к люку. – Вся прелесть именно в том.
Прежде, чем Ольга выплыла из состояния задумчивого непонимания, я спустилась по лестнице и заторопилась к выходу, чтобы не попасться на глаза владельцу заведения. Благо, он был занят исключительно своими делами, восседая за столом в зале.
Стоило покинуть пределы «Семи воронов», как порыв ветра окружил сырыми листьями и запахом утра. Хмурого, тяжелого, нависающего над головой небесами, готовыми взорваться в прекрасном гневе плача. Самого завораживающего утра. Для меня. Гордо расправившей плечи и устремившейся в сторону наиболее оживленных улиц, прочь от рабочих кварталов, трактиров и дешевых забегаловок. В привычный мир, сияющий сквозь стекла радужными огоньками, пахнущий сладостью пирожных и нотками изысканных ароматов. Говорящий сплетнями и смехом, шепчущий палитрой изумительно незначимых слов, ласкающий дразнящими касаниями искусного лжеца. Мир, где один неверный шаг может превратиться в роковую ошибку, а репутация ставится выше доброты, честности и даже ума.
И все это Центральные Аллеи Великограда. Отдельные улицы-города, районы для своих, знающих о друг друге больше, чем позволяют приличия. Они были условностями. Фасадом, за которым бушевали страсти. И я ступила на отныне недосягаемую территорию, выйдя из автобуса, чтобы побрести вдоль по тротуару, держа спину прямо и кидая короткие холодно-вежливые улыбки прохожим. Давняя традиция, обличающая чужаков.
Зачем я была здесь? Зачем гуляла в толпе и заглядывала в витрины, манящие новинками? Я и сама не знала ответа, зато впервые ощутила, что спазм не сжимал горло лапой горя. Впервые за долгое время мне не хотелось забиться в дальний угол и зайтись в истерике. От безысходности. От несправедливости. От разрывающих душу противоречий.
Кошелек, лежащий в сумочке, был не обременен деньгами по понятным причинам, однако я нашла выход из положения, выискивая бесплатные мероприятия, которых хватало. От выставок современного искусства до дегустаций, где я внимательно следила за окружением, чтобы ненароком не пересечься с кем-нибудь из знакомых, обменивалась выразительно пустыми речами с незнакомцами, если того требовали обстоятельства, и старалась не привлекать лишнего внимания. Пусть одиночество давило грузом. Особенно при виде счастливых семей, будто сошедших с рекламы раздаваемых листовок, что лишь засоряли урны.