- Что это?! - я вскочила, едва не запутавшись в пледе и распластавшись на ковре.
Подбежала к Марку на инстинктах. Ладони почуяли влагу плотной ткани.
- Так и знал, - произнес он и принялся стягивать плащ. - Ветка. Идём. Будет лучше, если ты переночуешь в главном доме. Мало ли. Погода дрянь, - мужчина набросил плащ на меня. - Обувайся. Живо. И что со светом?
- Его нет, - пробормотала я растеряно. - Выключился.
- Ясно, - тон его был понимающим. - Обувайся, Ви. Давай.
Марк настойчиво подтолкнул к обувной полке. Подчинилась. Ботинки обволокли ступни. Шнурки сунула внутрь, не завязывая. Марк перекрыл газ. Темень на секунду разрушилась вспышкой молнии. Он был в одной рубашке и брюках.
- Погодите, - запротестовала я, когда мужчина распахнул вход. - Вы... А вы?!
Маркус покрыл мою голову капюшоном и взял за руку.
- Марк! - воскликнула я, но была утянута вон.
Под чудовищный ливень, от коего ничего не могло спасти в полной мере. Ни плащ, ни Маркус, обхвативший мой стан, тем самым укрывая. Все равно в особняк я прибыла вымокшей. Однако в гораздо меньшей степени, чем писатель. С него буквально текло, заливало плитку холла. Сам он дрожал и стучал зубами.
- Вы с ума сошли?! - избавилась от хлюпающих ботинок. - Простудитесь же! Вам срочно нужен горячий душ и сухая одежда.
- Н-не мне одному, - то было правдой. - Ч-черт.
Он тряхнул волосами, брызги полетели в стороны. Опять переплел наши пальцы и повел на второй этаж. Прямиком в ванную комнату. Я потеряла дар речи и приникла к раковине, совершенно не осознавая, что мужчина задумал. Особенно, когда он вернулся из спальни с халатом, полотенцем и тонким свитером.
- По размеру не подойдёт, конечно, - Маркуса начинало трясти ещё хлеще. - Но что есть.
Он оставил принесенное на держателях и вышел. Я глупо уставилась на них. Фаланги смяли влажную полу моего наряда, лицо раскраснелось. Смущение боролось со здравым смыслом и проиграло.
Что вовсе не отменяло того, что это было чем-то чересчур интимным. Его одежда. На мне. Она пахла им. Ласкала кожу шерстью. Дарила тепло и уют после горячих струй из лейки. В его же ванной.
Слишком.
Промокнув волосы полотенцем, я тихонько отворила дверь и выглянула. Маркуса нигде не было. Вместе с тем приближающиеся шаги грозили загнать обратно. Предположительно до «навсегда».
- Виктория? - заговорил он из коридора.
Сглотнув, я закатила рукава и как напуганный зверёк пошла навстречу. К нему. Широкую грудь обтягивал свитер подобный тому, что был на мне.
- Вот, - Маркус разместил у моих ног белые пушистые тапочки, для чего сложился. - Они новые, - распрямившись, он потёр себя по предплечьям. - Даже если большие, лучше так, чем застудиться, да?
Закивав, я обулась. Они действительно были не в пору, зато приятно щекотали.
- Благодарю, - мой скомканный лепет перетасовался с раскатом, лапочки замигали.
- К твоим услугам, - мужчина присмотрелся к свету. - Пожалуй, стоит найти свечи. На всякий случай. И я бы не отказался от чая. А ты?
Вновь кивнула. Отвела локоны назад и поежилась. Не от холода, а от непривычности происходящего. И необузданной застенчивости.
- Хорошо, - Марк, казалось, тоже был не в своей тарелке. - Тогда, - его конечность было потянулась к моей, но опустилась, - вперёд. У меня есть с клубникой, кстати.
Покровитель прокашлялся и, шмыгнув носом, двинулся вдоль по коридору.
Клубника... Он знал, что я ее любила. Наиглупейшая улыбка отразилась на чертах.
То было странно. Странно сидеть вдвоем на кухне. Без Нанси. И после того, что видели эти стены совсем недавно. Пить чай под неровным светом от перепадов напряжения. И молчать. Когда поговорить хотелось о многом. Не смотреть друг на друга, но в чашки. Греть руки. И слушать рокот.
- Недопонимание, - пробасил Маркус внезапно, я вскинула подбородок незамедлительно, по мужчине прошла мелкая судорога, как от переохлаждения.
- Что? - спросила, когда он ничего не добавил.
- Между мной и твоим отцом, - затаилась. - Произошло недопонимание, - Марк отпил. - Он не понял меня, я ошибся и не смог донести суть. Конкретнее сказать не могу, но, - челюсть его на мгновение зашлась ходуном. - Но знай, что я сполна расплатился за свой промах. Нестор вытряс из меня все, что намеривался.