Я неловко вздохнула, одновременно с ним, разместившимся в кресле по другую сторону. Откинувшись на спинку, Маркус сомкнул веки. Я потянулась к стакану. Жажда расползалась в гортани. Пузырьки защекотали язык, кислым раздразнили рецепторы. Газировка с лимоном.
- Не за что, детка, - отозвался мужчина и, чудилось, сам вздрогнул от того, что произнес, табун мурашек проскакал по моему стану. - Эм, - Марк выпрямился. - Прошу прощения...
- Нет, - вырвалось помимо воли, чистейшей эмоцией, дыхание прервалось, спряталась за стаканом, опустошая до дна.
Мужчина перевел очи на меня. Уголки его губ приподнялись в вымученной улыбке, от которой я была готова сползти под стол.
И вновь эти мотыльки.
Зрачки запрыгали от предмета к предмету. И тут зацепились за стопку листов рядом с печатной машинкой. Начала читать, не отдавая тому отчёта, неожиданно, окунувшись с макушкой. В завораживающие хитросплетения, слог, описания. Проглотила залпом, отодвинула первую страницу, стакан встал на гладь стола. Глаза ели строчку за строчкой. Восторг затопил прибрежной волной.
- Ви? - раздалось откуда-то извне. - Вика?
- А? - отозвалась с неохотой и только потому, что реакция на имя была условной.
Очередная страница. Раскрасневшиеся скулы давали сигнал о том, что нечто ускользало, нечто важное, но текст не отпускал. Пока не дошла до пятого листа. Пока не перемкнуло. Взглянула на Марка, пристально наблюдающего за мной, стоящего рядом, нависающего. За мной, что вторглась в личное пространство. Бесцеремонно, без разрешения. Разумеется, то была его работа.
- Извини, - единственное, что породил ум, достаточно уместное, но вовсе не оправдывающее того, что я только что сотворила.
Я сжалась, наткнувшись на злость. На то было похоже. Маркус был напряжен. Буравил кромешной темнотой глаз. Сверху вниз.
- Говори, - голос его дребезжал, переливался сотней оттенков.
- Говорить что? - обхватила себя, вмиг пожалев, что обратить вспять невозможно.
- Что думаешь.
То ли просьба, то ли требование. Жесткость лика поражала.
- Красиво, - правда как есть, потерла предплечья. - Очень. Вы так живо пишите. То есть, ты. Я бы с удовольствием прочитала до конца, - улыбнулась на краткий миг, дабы разрядить обстановку. - Извини, я вовсе не...
- Красиво? - Маркус скривился. - До твоего прихода я намеревался это сжечь. Хотя и должен предоставить первые главы Грому утром.
- Что?! - вскинулась я до неприличия громко, позабыв о щепетильности ситуации. - Зачем?!
- Потому что, - он всплеснул конечностями, - фальшиво, - запустил пятерню в волосы. – Все эти чувства, переживания. Страсть, что сжигает, - он усмехнулся. – Страсть. Забавно. Впрочем, оно и не важно. Я уже говорил, чего от меня ждут. Витиеватых речей и драмы, - собрал листы обратно в стопку. – Так вот они. Ложь, выдаваемая за чистую монету.
- Но то, что я прочла, оно, - запнулась, провела кончиками пальцев по шероховатости бумаги. - Оно прекрасно и искренне, - Маркус прикрыл очи ладонью. – Я поверила. Я, - нахмурилась. – Нельзя писать вот так и говорить, что это не от сердца.
- Можно, если хоть немного разбираешься в людях, - уронил руку, сгреб текст и отошел, дабы сунуть в портфель, покоящийся на софе у окна. – Отдам Грому. Посмотрим, что он скажет. Хотя, я уже знаю, что, - отбросил кладь, устало провел по лицу, фаланги задержались на колючем подбородке, Маркус впал в задумчивость, тяжелую, я же противилась его словам, отказывалась признавать. – Скажи мне, Ви, - заговорил он, когда я размышляла, а разбиралась ли в людях сама. – Ты…любила когда-нибудь? – мною завладел холод, дернулась и воззрилась на мужчину, он разглядывал паркет. – И я сейчас не о родственных узах. Вовсе нет. О той любви, которую восхваляют, водрузив на пьедестал, посвящают оды и песни. Страсть, блаженство, муки ревности, - внезапно, он засмеялся. – Конечно, нет. Тебе же всего девятнадцать. Можно и до тридцати дожить и так и не узнать. Я не знаю. В этом мы с тобой, полагаю, схожи, - уголки его губ опустились. – Зато я во всех красках узнал, что такое ярость и потеря, от которой хочется выть. Иронично.
Я не была готова к подобным откровениям. Да и можно ли быть готовым к такому? Затихла и попросту смотрела на него, не доверяя тому, что услышала. Тем более, что владела иным. Неужто? А он задрожал, мотнул головой.