- О, ну я могу его понять, - Арсений расцепил фаланги, подбородок его опустился вниз. – Однако есть один нюанс, который оправдывает слепоту, - от взгляда исподлобья существо прострелил мороз. – Он был счастлив, а когда люди счастливы, они зачастую слепы.
- Счастлив? – повторила, горечь обволокла клетки тела до единой. – С ней?
- С ним, - поправил Арс и поднялся. – А теперь нам пора, моя вишенка. Раз уж ты все равно не будешь есть.
***
Наш разговор крутился в мозгу остаток учебного времени. И вроде сказанное Арсением относилось исключительно к бывшей жене Маркуса, но меня не покидало ощущение, что смысл его монолога был куда глубже. Однако допытываться я не стала, а после вовсе попыталась заглушить слова, ибо настал час математики, на которой меня вызвали к доске.
- Я в тебя верю, ягодка.
Последнее, что я услышала прежде, чем пойти между рядами. Взялась за мел и принялась решать уравнение под прицелом десятков глаз, которые только и ждали моей оплошности. К своему же изумлению, надежд я не оправдала, добившись правильного ответа, за что получила одобрение от преподавателя и комплименты от гордого друга. Гордого мной и собой.
- Спасибо тебе, - не умолкала по пути в гардеробную. – Огромное, Арс! Не знаю, что бы я без тебя делала.
Парень сыто улыбался. Помог облачиться в пальто. Вместе мы покинули пределы колледжа, но его улыбка померкла, как только он увидел Маркуса, привалившегося к «Грезе».
- Merde, - словно выплюнул Чернов, чем вызвал мой взгляд с опаской, сам же Арс выдохнул и посмотрел на меня, правый уголок губ приподнялся. – Выходные, да? Есть планы?
Я кивнула. Марк, завидев нас на ступенях, оттолкнулся от автомобиля и сделал шаг навстречу.
- Везет, - парень рядом вскинул бровь. – Тогда до понедельника?
- До понедельника, - Литвинов был все ближе, я заглянула в голубые очи. – Береги себя.
- Ты тоже, ягодка, - молвил Арсений и, быстро склонившись, уронил короткий поцелуй на мою щеку, что вмиг покраснела. – Ты тоже.
С этими словами он ушел по направлению к остановке. До того, как Маркус успел дойти. Не оборачиваясь, размашистым шагом, подняв воротник, дабы скрыться от ветра. Засмотревшись вслед другу, я не сразу почувствовала тяжелый взгляд. Повернулась к Марку. В черни очей застыл вопрос.
- Мы попрощались, - выдала первое, что всплыло, правду.
Мужчина не сказал ничего. Только протянул мне руку. Вложила ладонь в перчатке в его. От тепла существо охватили мурашки и томительное предвкушение.
«…-Завтра ты только моя…».
Прерывисто выдохнула. Спустилась с последней ступени и заглянула во тьму самых прекрасных глаз. Тьму неспокойную, будоражащую, кишащую тенями и бесами.
- Идем, дорогая, - пробасил, я вздрогнула, он сгорбился. – Я так соскучился.
Шепотом. Взвило. Меня до молекул. Кровь забурлила. Заулыбалась и двинулась за ним по тропинке к машине. Уселась. Вскоре он разместился рядом. Завел мотор. Не могла оторвать счастливого взора. От пронзительных острых линий, от него в целом. Такого красивого, одетого в черное. Запах одеколона пьянил. До боли хотелось прижаться. Затормозила себя.
- Дай-ка, - отобрал мою сумку, закинул на заднее сидение, я провела по бедрам, коленям, убрала невидимые пылинки с узкой юбки, Маркус наблюдал неотрывно, перевел рычаг; я облизнула губы, он прочистил горло. – Малыш…
- М? – протянула, взмахнула ресницами; мужчина сглотнул и посмотрел назад.
Ответом мне стало многогранное молчание, от коего опять стало жарко.
***
Мы определенно ехали не домой. То я поняла, когда Маркус пролетел нужный поворот и погнал к Центральным Аллеям. Решила не спрашивать, беззвучно подпевая радио и смотря через стекло на улицы, оживленные. Пятница. Маленький праздник для всех, кто трудился пять дней в неделю.
- Надеюсь, моя крошка хочет есть? – услышала на очередном светофоре, слова песни зависли на губах.
Развернувшись к Марку, кивнула. Да, есть я хотела. И сильно. С учетом, что по собственной воле осталась без обеда. Но стоило мужчине остановиться на парковке перед до спазмов знакомым заведением, все мысли о еде выветрились в одночасье.