Интересно. Она сейчас сидит в обшарпанной палате городской больницы рядом с моим бледным тельцем и держит меня за руку?
Я содрогнулся всем телом. Новая порция тошноты попросилась наружу, но я сдержал ее, сконцентрировав внимание на мимо проходящей женщине, бросившейся в глаза.
Черный балахон закрывал ее с макушки чёрным капюшоном , не давая разглядеть лица, спускаясь до земли колыхающимся подолом с вышитым на ней орнаментом, чем то напоминавшем каракули трехлетнего ребёнка. То, что это женщина, выдавала ее походка. Да, я не мечтал на всю жизнь связать себя с одной единственной , но внимание же я на них обращал.
Легкой походкой она проплыла мимо, покачивая средней частью балахона, не обращая внимания на неожиданного гостя.
Яркое белое солнце нещадно палило мою макушку, изредка заставляя прикрывать ее руками.
С моего пробуждения от силы прошла пара часов, а я уже валюсь с ног, как будто помогал разгружать вагон кирпичей.
Хотелось уже прилечь где-нибудь в тенечке и открыть светлого не фильтрованного «напитка богов». Снять наконец-то напряжение сегодняшнего сумасшедшего дня . Можно даже остаться в этом чуднОм месте. Лишь бы не встречаться с ,глядящими в самую душу, зелеными глазами Светланы Геннадьевны.
Интересно, когда меня отпустит действие волшебных ягодок?
За своими рассуждениями я не заметил, как мы подошли к очередному «пенёчку», стоящему чуть на отшибе.
Домик был таким же небольшим. С парой маленьких не застекленных окон. Никакого тебе дымохода. Никаких проводов электропередач. Отличала этот дом от других лишь ещё одна парочка ,вооруженных такими же копьями с розовыми наконечниками, девушек не старше семнадцати лет.
Видимо это апартаменты местного президента. Не густо видать здесь с финансами. Где трехэтажная вилла с пальмами и стая доберманов, охранявших величественную филейную часть?
—Стоять! Как ты посмела вернуться сюда, продажная шкура?- одна из девушек , точно так же облаченная в светлую тунику выше колена и с глубоким декольте, сделала шаг навстречу, как ни странно направив острие своего орудия не на меня, а на сопровождавшую бабуленцию.
—Пропусти, Ши-кари. Я веду нарушителя.- уже видимо избавившись от одышки после длительного пути, моя надзирательница ответила на удивление воинственным голосом.
—Тебе повезло, что не досталась на обед падальщикам. Так что проваливай, пока не передумали.
—Тебя родители не учили разговаривать со старшими? Сталина на тебя нет.- я был не в восторге от того, что мое же больное воображение привело меня в глухую деревню под конвоем, как преступника, но уважение к старшим навсегда осталось в моем характере. Даже ,сидящим у подъезда бабулькам, считавшим меня пропойцей и наркоманом, я всегда ,улыбаясь, желал доброго утра. А тут прямые угрозы причинения тяжкого вреда, а может даже смерти. Поэтому я распрямил плечи и глянул на малолетку, насупив брови для устрашения.
Девушка наконец-то обратила на меня внимание. Ее синие чуть раскосые глаза внимательно изучили меня с ног до головы чуть равнодушным взглядом с тонкой ноткой презрения.
—Кто давал тебе право открывать свой вонючий рот?- хлесткая оплеуха обожгла мою щеку. От неожиданности и от на удивление крепкой руки малолетней шмакодявки, я дернулся влево, прокрутив вокруг своей оси почти полный круг и приземлившись лицом в пыльную траву.
Я конечно все понимаю, но такого не понимаю.
Почему плод моей больной фантазии не целует мои грязные псевдо-найки с «садовода», а раздаёт тумаки почем зря?
Сжав в кулаках розоватую траву, а во рту зубы с металическим противным привкусом, я встал на чуть дрожащие ноги.
Рядом от негодования пыхтела пенсионерка. Видимо ей тоже приём пришёлся не по душе.
Я пацифист… Я пацифист… Это просто плод моего воображения… Вдох-выдох. Эх. Не хватает той бурды, что гнал в погребе мой дед в тайне от бабули.
—Уважаемая, в нашей стране свобода слова. Я могу говорить когда хочу и что хочу, не спрашивая разрешения какой-то пигалицы, которая существует лишь в моей голове. Стоит лишь мне захотеть , и ты ,милочка, превратишься в зелёную пупырчатую лягушку!- я выпрямил плечи, пытаясь быть ещё выше и Медленно наступая на ,удивленно хлопающую своими марсианскими глазами ,девушку.—И не дай бог твоя тяжелая рука ещё хоть пальцем прикоснется ко мне …Я пересмотрю свои взгляды на жизнь.
Надо сказать, эта ситуация пробудила во мне внутреннего зверя. Не скажу, что это был свирепый тигр или безжалостный волк, но этой встряски мне хватило, чтобы понять- здесь я не Валя, забитый и жалкий водитель маршрутки. Здесь, в этом чуднОм и чужом мире, я могу стать кем угодно. И никто , кроме меня же самого, не справится с этой ситуацией. Никто не вытащит мою дрожайшую задницу из этого чертового женского царства.