6
-6-
Дома Скопичевской по закону подлости, естественно, не оказывается, но Олег решает подождать. Хочется поскорее разобраться в ситуации и найти решение проблемы до отъезда на Север. Устроившись на детской площадке, они с Мишкой следят за Машкиным подъездом.
К счастью, долго Скопичевскую караулить не приходиться. Спустя час у подъезда останавливается вишнёвая «девятка», выпорхнув из которой с букетом красных роз, довольная Манька сияет, как начищенный тазик.
Гладышев смотрит, как она с улыбкой машет своему хахалю, и чувствует, что звереет.
— Э, слышь! – свистнув, поднимается он с лавки, когда Машка направляется в подъезд.
Скопичевская, застыв, резко оборачивается. Увидев приближающегося Гладышева, Маша меняется в лице и бросает взволнованный взгляд вслед уезжающей «девятке», но она уже выворачивает со двора.
Тяжело сглотнув, Скопичевская опускает букет, не зная, что с ним делать и как его вообще объяснить. Впрочем, что тут объяснять? Всё понятно без слов. И бешенство, с каким Гладышев на неё смотрит, подтверждает это. Маша ощущает его ярость даже кожей, внутри всё начинает дрожать от страха.
Боится она Гладышева, очень боится. Все знают, что он-мстительный гадёныш. Скопичевская даже не сомневается, что так просто он её предательство не оставит. За Борьку глотку перегрызёт и по каплям всю кровь высосет, и плевать ему, что его это совершенно не касается. Ей он спуску не даст, давно на неё зуб точит, поэтому обманчиво–ласковый тон его голоса не может её обмануть.
— Ну, привет, Машенька! - улыбается он, но от арктического холода в его глазах у Скопичевской мороз пробегает по коже. — Рассказывай, как жизнь молодая, что за извозчики у тебя вдруг появились?
— Слушай, давай не будем разводить цирк. Я Боре напишу и всё объясню, - преодолевая в себе страх, выдавливает Машка.
— Конечно, напишешь, - ехидно тянет Олег. – И будешь писать все два года, как ни в чём не бывало, иначе я тебе, сука, устрою красивую жизнь.
— Что? – ошарашенно выдыхает Скопичевская, отшатнувшись. – Ты охренел?! Ты кто вообще такой, чтобы со мной так разговаривать?!
— Скажи спасибо, что еще разговариваю. У меня с такими шалабудами, как ты, разговор всегда короткий.
— Пошел ты, урод! Тебя вообще наши с Борей дела не касаются. Не смей ко мне лезть, иначе я сейчас позвоню Арташу, и тебя в ближайшем лесу закопают, понял?! – срывается Машка на крик, не столько даже от возмущения, сколько от накатившего ужаса. Ей действительно страшно и не по себе.
— Понял. С чурками, значит, путаешься… Ну, ты и днище! - презрительно выплевывает Гладышев и смотрит на неё, как на какую-то мерзость. – Ну, давай, зови своего дятла. Интернатовские пацаны размотают его в два счета, а потом с тобой «пообщаются», чтоб знала, как перед хачами ноги раздвигать.
— Господи, ты - конченый отморозок, Гладышев! - сдавленно выдыхает Машка, глядя на него во все глаза. Букет выпадает из её рук, но она даже не замечает этого, попятившись к двери подъезда.
— Я нормальный, - отрезает Олег. – Просто хитровыдрюченых паскуд не люблю. Хотя… ты не хитрая, ты – тупоголовая: повелась на мелочь. С Борькой бы жила, как у Христа за пазухой, а теперь по рукам пойдешь. Хачи не дураки, они на своих женятся, а не на дешёвых подстилках.
Сказать, что слышать такое больно – не сказать ничего. Каждое слово бьет наотмашь. И Маша не находиться с ответом. Да и что в такой ситуации скажешь? Не станешь же рассказывать о своих сомнениях, страхах и проблемах. Гладышеву на них плевать. Да и не поймёт он. У него всё просто: есть чёрное и есть белое, а остальное - отговорки. У Маши тоже всё было чёрно-белым до определенного момента, а потом жизнь показала совсем иные краски. Мать в очередной раз с работы уволили, и она запила, Маше же пришлось оставить техникум и устроиться посудомойкой в кафе, чтобы хоть как-то держаться на плаву. И всё бы ничего, зарплату платили вовремя, относились по-человечески, но Маша не могла не думать о будущем.
Перспектива драить посуду следующие два года удручала. Но самое главное, что не было стопроцентной уверенности в том, что ожидание окупится. Это пока у Борьки любовь, а что будет потом – неизвестно.
Разве можно всерьез рассчитывать на парня, которому только-только исполнилось восемнадцать. Да, он ответственный, надежный, но он молодой, горячий, порывистый и в любой момент может влюбиться или просто уйти, а что потом делать ей - двадцати четырехлетней дуре, потратившей столько лет на ожидание?