Часто после скандалов у Борьки проскакивала злая мысль, что с такой дурной девкой далеко не уедешь. Глупая она - его Машка, поверхностная, закомплексованная - так он всегда считал, а теперь себя таким чувствовал. Ведь даже не попытался ее узнать, понять причины, почему она так себя ведет, почему все портит. А причина-то одна.
Не зря говорят, бедность не порок, но худшее из зол. Истинная правда. Иногда она может так задавить человека, что душит в нем все хорошее, оставляя на поверхности лишь страх, беспомощность и как следствие эту постоянную готовность защищаться, скалить зубы.
Вот и Машку его задавила нищета. Сейчас Борька понимал это очень отчетливо, ибо стоило ей лишь чуть-чуть набраться смелости и поверить в свои силы, как она стала совершенно иным человеком. Капелька уверенности, оказывается, творит чудеса.
Эти чудеса Борька наблюдал в каждом письме. И влюблялся все сильнее и сильнее в эту незнакомую ему девчонку с отличным чувством юмора, неиссякаемой энергией, бьющей фонтаном из каждой строчки, с невероятным жизнелюбием и кучей идей, планов, мечтаний.
Шувалов хотел разделить с ней все до единого мечты, тем более что многие они наметили вместе. Они вообще в последнее время довольно часто мечтали, строили планы и продумывали возможности их осуществления.
Как ни странно, это больше не ложилось априори целиком и полностью на Борьку. Машка тоже готова была работать, вкладывать свои силы наравне с ним. И хотя Шувалов считал это совершенно необязательным, а все же восхищался своей малышкой, гордился ей и любил.
Боже, как же он сильно любил эту девчонку! Иногда от этой любви его будто изнутри распирало и казалось, кожа по швам пойдёт.
Читал ее письма, представлял, как снимут с ней небольшой, частный домик. Борька давно уже присмотрел один в паре шагов от родительского. Домишко, конечно, убитый, но, если они с Машкой немного поколдуют: окна покрасят, потолки побелят, новенькие обои наклеят, да в саду наведут порядок, получится очень даже миленько. Во всяком случае, так его Машка заверяла, моментально подхватив эту идею и не просто подхватив, а сходив на разведку и осмотрев дом.
Борьке оставалось только диву даваться ее предприимчивости и тому, что он когда-то сомневался в ее и своих силах. Теперь от тех сомнений не осталось и следа. Шувалов знал, что вместе они, если не горы свернут, то уж точно в следующем году снимут тот домик, подшаманят его за лето, заберут Джима, поступят в университет, сыграют осенью свадьбу, а на Новый год рванут куда-нибудь на море - такой у них был план на ближайшее время после Борькиного возвращения из армии.
И Шувалову он не просто нравился, он им горел и жил, считая дни до дембеля. Однако, все равно никак не получалось уложить в голове, почему раньше все было иначе?
Почему, черт возьми, он даже не знал, что Машка обожает фильмы с Джеки Чаном и ее самое любимое блюдо - чебуреки?
Огромные такие, хрустящие, сочные, после рассказа о которых Борька полночи не мог уснуть, а Машка в следующем письме вовсю угорала над ним, пообещав в итоге приготовить их первым делом, когда он вернется. Так Шувалов узнал, что она, оказывается, умеет и любит готовить, а еще шить.
Недавно она записалась на курсы кройки и шитья в каком-то Доме Творчества, и теперь часто в ее письмах были рассказы про новых подруг, которых она там обрела, чему Борька был несказанно рад, так как на заводе у Машки в коллективе по-прежнему царила атмосфера неприятия и отчужденности.
К счастью, теперь его малышку это не задевало, она с головой погрузилась в своё хобби и с огромным энтузиазмом готовилась к конкурсу начинающих дизайнеров, который должен был состояться осенью.
Про этот конкурс Борька знал, если ни все, то достаточно, чтобы почувствовать себя его участником. Машка присылала ему свои наброски эскизов, делилась идеями, как и что сошьет, и ужасно волновалась.
Пусть победа не открывала каких-то больших возможностей, но все же конкурс должен был освещаться в местных новостях и приз обещали денежный. Машка уже вовсю им распоряжалась в своих мечтах, планируя отложить его на ремонт их домика. Борьку это ужасно веселило, и в то же время озадачивало.