В автобусе я читал книжку, купленную на вокзале. Геополитике, потому что сейчас все в России интересуются геополитикой. И не в одной только России, впрочем. А когда геополитика переживает свой ренессанс – можно начать беспокоиться о судьбах мира. В России геополитика лезла со всех сторон: с витрин книжных магазинов, из бесед в кафе. То, что я купил, было геополитикой довольно бульварной, если не сказать – дешевой. Автора звали Николай Стариков, и мне хотелось его почитать, потому что из того, что я знал, он представлял точку зрения среднеарифметического российского таксиста, чиновника, пограничника, пенсионера или иного спеца по геополитике, истории и экономике.
Геополитик Стариков писал, к примеру, так: "[…] геополитических игроков на планете четверо: США плюс Великобритания (англосаксы), Европа во главе с Германией и Францией, Китай и Россия. Мировой гегемон к настоящему времени подчинил всех европейцев, суверенность которых крайне ограничена. Американские военные базы в Германии стоят как вкопанные в землю, в то время как наша армия из Германии давно уже ушла. Тогда, перед кем США защищают сейчас немцев? Перед Польшей, членом НАТО? Или же перед членом НАТО – Францией? Ответ очевиден: армия США защищает в Германии интересы США […]".
Чуть дальше, Стариков с иронией писал так:
"Что сегодня говорят российские либералы […]? "Утверждение, будто бы Запад интересуется Россией, это нонсенс. Ему до нас дела нет". Он только желает, наш весь такой миленький, видеть Россию сильной и демократической. Желает видеть ее без коррупции, без преступности и гадких дорог. И у него никогда не было стратегии блокады или ослабления России".
- Стоянка десять минут! – рявкнул шофер и заехал на стоянку перед мотелем с кафе. Хотелось воспользоваться туалетом этого кафе, но мне отказали в выдаче ключа, потому что я купил только пирожок с грибами, а этого было мало, чтобы стать полноправным клиентом. Мне предложили общественный туалет, то есть – кустики. В конце концов, надо мной сжалились, дала о себе знать знаменитая русская душа, так что впустили. Я отливал, глядя то на всероссийскую надпись, упрашивающую клиентов не бросать использованную туалетную бумагу в унитаз, то на стоящее рядом ведро, заполненное обосранными бумажками.
В Новгороде мир был уже другим. Тут уже никто ничего не косил, жилые дома разлезались, как и повсюду в пост-Совке. А в воздухе вздымалось постоянство. На улице Петербургской строили точно такой же, как в пятидесятых или шестидесятых годах, дом, как и стоящие рядом. С одной стороны дом езе был не закончен, перед ним еще стояли подъемные краны – а с другой на балконе уже висело белье, а пожилая женщина шла в сторону дверей в подъезд, навьюченная сетками с покупками, как это было века назад, сейчас, всегда и во веки веков – аминь.
В городском автобусе какая-то дама наехала на кондукторшу за то, что та слишком быстро подошла, чтобы продать ей билет. – Я же еще не села! – орала она. Кондукторша тихим, ненавидящим голосом сообщила даме, что та дура, и если она не купит билет, то кондукторша вызовет полицию. Через мгновение на кондукторшу вопил уже весь автобус. Водитель принял участие в скандале, не становясь четко по той или иной стороне: время от времени он высовывал голову и орал, что у него есть дубина, и что сейчас он ее пустит в дело.
Мужика, который заговорил со мной в автобусе, увидев, что я читаю Старикова, звали Димой. А заговорил, потому что сам тоже читал Старикова. И со всем энтузиазмом соглшался с ним. Это было что-то тип стерео: Стариков лез мне в голову посредством глаз, а Дима через уши. Мы вышли, а он все говорил. Что все те "дерьмовые ценности", которыми руководствуется Запад, это бредни, это игра. Дима утверждал, что Россия должна обязательно договориться с Германией и Китаем, чтобы вместе с ними бросить вызов США.
Дима болтал и болтал, а я спросил у него про Новгород: а не жалко ли ему, что Москва завоевала этот город. Ведь история могла бы пойти совершенно иначе. Жима захлопал веками и снихил голос:
- Москва сознательно пытается унизить Новгород, - прошипел он. – Чтобы его могущество никогда больше не восстановилось!
- Серьезно? – спросил я, глядя на Диму – боюсь – как на идиота.