Да, за двадцать лет мусору набиралось прилично. Неудивительно, что уровень улицы сильно отличался от уровня пола в доме.
Шарура, однако, заботила не высота улицы, а только ее ширина, вернее, отсутствие этой ширины.
— Дайте пройти, — миролюбиво обратился он к Мелшипаку и другим зрителям. Однако с места никто не двинулся. Пришлось крикнуть уже построже: — Уступите дорогу! — Кое-кто посторонился, но далеко не все. Шарур кивнул охранникам каравана. Они выдвинулись вперед. Несмотря на отсутствие оружия, выглядели они довольно внушительно. Оставаясь за их спинами, Шарур крикнул: — Шевелитесь! Ишь, мусора накидали!
Люди с удивлением посмотрели на него. Они словно только теперь заметили, что идет караван, и медленно, неохотно начали расступаться. Ослы протискивались через узкий проход. Толпа за их спинами тут же смыкалась.
Как храм бога и дворец лугала, городская стена была выстроена из обожженного кирпича. Конечно, он был существенно дороже, чем высушенный на солнце, но зато и по прочности превосходил сырец. В горах Алашкурру дома и стены строили из камня, а в Кудурру это обошлось бы дороже обожженного кирпича.
— Да будет к вам добр Энгибил и да сопутствуют тебе удача, сын Эрешгуна, — так напутствовал их стражник у городских ворот. Он был в курсе предпочтений Кимаша, а значит, тоже хорошо относился к торговцам и кузнецам.
Шарур повел караван вниз с невысокого холма, на вершине которого раскинулся Гибил. Внизу лежала пойма реки. Сколько раз Шаруру приходилось проходить здесь, а вот о реке он не думал совсем. Теперь он оглянулся и, казалось, увидел город заново. Он походил на шишку, торчащую из равнины. Всегда ли так было? Или поначалу Гибил заложили в пойме, а потом он медленно начал взбираться на холм, пока не стал главенствовать над равниной? Вот так и с мусором. Если так будет продолжаться еще тысячу лет, или две, или три, Гибил в конце концов окажется на вершине горы. Может, и так, но это будет нескоро, наверное, даже его призрак этого не увидит.
Дорога на запад к реке Ярмук представляла собой грязную тропу. Она шла через несколько деревень. Некоторые дома в них строили из такого же высушенного на солнце кирпича, как в Гибиле. Однако на постройку большинства пошел тростник, в изобилии росший вдоль речного берега. Тростник время от времени косили, иначе он грозил забить каналы. Хижины в деревнях больше всего напоминали огромные корзины, перевернутые вверх дном.
— Мне такие постройки не нравятся, — проворчал Шарур, указывая на одну такую избушку, перед которой играла пара голых детей. — На такую крышу не поднимешься, и спать на ней нельзя, тут же вниз сверзишься.
Мушезиб посмеялся, обнажив ряд крепких желтых зубов.
— Я в такой деревне вырос. Мне казалось, что все в порядке, пока я не побывал в Гибиле. Посмотрел и понял, что жить нужно именно там.
— И со мной то же самое, — кивнул Хархару. — Но здешним жителям и здесь неплохо. У них в поле вся жизнь проходит.
Люди в полях пропалывали пшеницу и ячмень, их жены хлопотали на огородах с бобами, луком, капустой, дынями и огурцами; пара мужчин копала глину у берега канала и укладывала в квадратные гнезда — так здесь делали кирпичи; женщин шлепала непослушного ребенка, а парень с острогой охотился на рыбу в реке.
Шарур мог бы поспорить, что все эти люди так и останутся в своей деревне до самой смерти. Ему посчастливилось родиться в Гибиле, в городе, который вел торговлю со всеми странами света. Там жили не только кузнецы, но и гончары, красильщики, плетельщики корзин и множество других ремесленников. Если бы он родился не в городе, то, наверное, сумел бы как-нибудь перебраться туда, лишь бы не оставаться в деревне.
Он снова подумал о Гибиле, каким он был когда-то, когда располагался на дне долины, а не на холме, как сейчас. Во времена его прадеда он напоминал такую же деревню, как одна из этих. Он задавался вопросом, что заставило город расти и меняться, в то время как другие поселения оставались прежними.
Это Энгибил, подумал он. Бог всегда жил там. Люди приходили к нему просить о чем-то, просто повидаться друг с другом, посплетничать, и оставались торговать или заниматься каким-нибудь другим делом. Этого оказалось достаточно, чтобы выделить Гибил среди прочих деревень. Шарур нервно улыбнулся. Он, современный человек, старался держаться подальше от божества, ему вполне хватало своего мира. Хотя это и странно. Ведь именно благодаря Энгибилу он, Шарур, стал этим современным человеком, городским жителем, а город возник как раз благодаря Энгибилу.