Он неприлично сильно отшатнулся в сторону, когда врезался плечом в какого-то высокого парня.
— Могли бы и извиниться, — раздражённо пробурчал Кёниг, но тут же прикусил язык, надеясь, что шатен не услышал его выпад, — Чёрт… — шепнул он, когда человек в паре метров от него приостановился и чуть склонил голову.
— Извини, — пожал плечами незнакомец. Кажется, после этого он задал ещё какой-то вопрос, но Уотан его не расслышал. На миг черты лица парня показались сильно знакомыми. Нет, нужно было убрать это наваждение. Кёниг отвернулся и пошёл от него в другую сторону.
Нервы напряжены до предела. Когда в поле зрения не осталось никого, кроме серых зданий и мокрого асфальта, Уотан со всей силы ударил кулаком по стене в попытке успокоиться, вымещая всю злость и отчаяние на внешнем мире.
Чаще всего все дела Кёнига упирались в действия местной преступной группировки, которая в последнее время совсем слегла на дно так, что даже самые опытные следователи Берлина раздосадовано качали головами и пожимали плечами. На памяти самого мужчины такое было лишь однажды — в послевоенное время, когда, казалось, все преступники внезапно набрались ума и решили не усугублять ситуацию в разваливающейся стране.
Когда ты работаешь на должности «правительственной прослушки» (или как любят говорить в народе — «государственной крысы»), информация не находит себя самостоятельно, а методы её поиска ужаснут любого следователя. Профессия Уотана чем-то была схожа с профессией наёмного убийцы: сначала нужно раскопать все данные о человеке, узнать, чем он занимается в течение дня, куда ходит, какие материалы держит у себя. Грубо говоря, покопаться в его бельевой корзине. Далеко не самое чистое занятие. Он преподносит министерству внутренних дел всю жизнь человека, в котором то сомневается, и, если подозрения правительства подтверждаются… впрочем, чаще всего далее за дело как раз берётся киллер, однако это уже совершенно не касается Кёнига.
Уотану, когда он возвращался в свою квартиру, думалось, что у стен есть и уши, и глаза. Мужчина едва ли не бежал туда, куда месяц назад клялся не ступать на порог. Слышал, чувствовал слежку. Воздуха стало критически не хватать, но это волновало в меньшей степени, хотя и заставило несмотря ни на что сбавить скорость. Казалось, в этой самой машине, что совсем медленно ехала позади него, сидят наблюдатели, которые так и ждут, когда Кёниг выдаст себя. Или что сейчас совсем рядом прошёл опасный преступник, который ненароком задел пакет. Он наверняка согласился следить за Уотаном за немаленькую сумму. Но шум ветра, который он принял за наёмника, уже успокоился. Мужчина сейчас плохо различал, где правда, а где додумки.
Его дом с недавних пор всегда пустовал. Кёниг никак не мог полюбить это место после произошедших здесь событий. Это и было заметно: грязи, конечно, нигде не было, однако пыль вступила в свои права сполна. Внутри всё было и живым, и мёртвым одновременно. Однажды Уотан сравнил это с чувством, когда ты на похоронах смотришь на человека в гробу. Вот он, живой, уснул просто или придуривается, ведь только вчера разговаривал с тобой, шутил, смеялся, злился, раздражал, выводил на эмоции, а сегодня… сегодня закрыл глаза навсегда. В этот момент ты ещё не понимаешь, что это и есть его конец, он мёртв.
Поэтому большую часть времени мужчина старался проводить на улице, в чужих домах, в ресторанах — в общем, где угодно, только не у себя в квартире. Не тогда, когда люди, жившие здесь прежде, — его семья, — покинули эту квартиру насовсем.
Кёниг весь сжался, сверля взглядом входную дверь. Каждый раз открыть её — задача непосильная. Он оглянулся по сторонам, нервно кусая щёку и теребя рукав пальто.
Сейчас выбора не осталось: либо побороть свои страхи, либо отдаться судьбе и быть пристреленным в ближайшем закоулке, как уличная блохастая дворняга.
Уотан замер в проходе, разглядывая помещение словно впервые. Отчаяние, боль так и застыли в глазах: на вешалке висело женское пальто, которое до сих пор хранило на себе аромат женских духов, чуть поодаль стояла обувь. Элен. Они могли бы стать хорошими друзьями, если бы не родители обоих, что увидели в молодых людях хороший вариант прибыли друг для друга, прямо как в старые-добрые времена. На свадьбе на ней были похожие туфельки. Только белые. В ушах пронёсся знакомый стук каблуков, будто она, как раньше, выходит поприветствовать его из гостиной.