«Как китайский болванчик» — пронеслось в голове Кёнига.
Он задумчиво почесал подбородок и докинул ещё фишек.
— Должно быть, и меня не знаете? — возле них собралась уже большая толпа, которая делала ставки, когда незнакомец, а вслед за ним и псевдо, — как отчего-то очень хотелось верить Уотану, — Лени повторила действия мужчины. Круг закрыт.
Видеть Хофманн он здесь совсем не желал: эта дыра не должна была затянуть сюда такого простого на вид человека, как Лени. Но неужели такую новую работу она себе нашла? Неужели решилась пойти на такое? Неужели единственный человек, который впервые за долгое время заинтересовал Кёнига исключительно своей личностью, в итоге тоже теперь барахтался в этом болоте?
Дилер выложил тёрн.
«Гусь» заёрзал на кресле, облокачиваясь о стол.
— Не знаю, — сказал наконец Кёниг, когда очередной круг был закрыт.
Дилер выложил завершение всех торгов — ривер — и мило улыбнулся, также делая свою ставку на победителя. Кажется, он выбрал Уотана — сам Уотан был не уверен в этом, концентрация на игре была слишком сильна, чтобы помимо неё слушать ещё и зрительские выкрики.
— Это заметно, — хмыкнул незнакомец, и Кёниг посмотрел на него быстро и недовольно, — Заметно по тому, как вы быстро согласились сыграть со мной.
Нет, на него явно давили. Несмотря на то, что Уотан уже вполне оценил свои силы, — и был в них более, чем уверен, — в голову закрался червячок сомнений. А вдруг?
Кёниг ответил молчанием. Закончился последний круг.
— Туз и двойка, — раскрыла свои карты девушка в маске.
Не густо.
Уотан также кинул на стол две карты:
— У меня пара дам, — сейчас всё зависело от незнакомца, на котором обратились взгляды всех. По толпе пошли шепотки.
— Я Рихтер. Генрих Рихтер, — попытался замять он поражение и убрал карты в тень, как обычно делают в случае очевидного поражения.
Кёниг широко улыбнулся, забирая себе все деньги. Чистая победа! Он повертел головой в разные стороны, разминая шею, а внутри всё кипело от переполнявших эмоций. Хотелось взлететь от счастья и некрасиво, неподобающе аристократу, показать незнакомцу нецензурный жест. Давно он не ловил такую эйфорию от выигрыша.
Обратно на землю его вернуло осознание. Как Рихтер? Да быть такого не может… В голове тут же всплыла картинка того дня, когда однажды он вышел из квартиры и сорвал с двери незамысловатую записку: «Голова твоих проблем носит фамилию Рихтер». И ведь ему показалось тогда, что он точно где-то слышал об этом человеке! Покер, ну конечно! Энгель бывало ни раз упоминал этого самого Рихтера, когда жаловался на конкурентов, как он только мог такое забыть?!
— Кёниг, — вторит Уотан, — Уотан Кёниг, — попытался скрыть он свои эмоции.
— Соболезную, — сказал он отсутствующим тоном. — Это же вашу семью недавно расстреля…
— Убили. Да, это мою семью недавно убили.
Кёниг не мог терпеть слово «расстреляли». Расстреливают врагов, заключённых, но не его семью. Его семью убили. Уотан чуть нахмурил брови. Он был не готов обсуждать эту тему с главным подозреваемым.
— Вы не выглядите как человек, лишившийся всего. Не любили их? — продолжал давить Генрих, выкладывая на стол анте, чтобы снова начать игру.
— Возможно и не выгляжу. Мне хватает себя самого, — согласился Кёниг. Этот психологический трюк он прекрасно знал, и, признаться честно, сам иногда использовал на людях, — Не стану спорить, — он встал, — Я не хочу играть ещё раз. Мне одной победы достаточно, чтобы понять, что вы из себя представляете, герр Рихтер.
Мужчина нахмурился, но спустя мгновение удовлетворённо хмыкнул:
— Вы молодец. Поздравляю, — он привстал, протягивая руку для рукопожатия. Девушка, до этого наблюдающий за диалогом повторила за Генрихом. Как тень. Неужто заместительница?
Уотан пробежался глазами по маске, и опустил взгляд на окольцованные запястья — разные браслеты: от увесистых с дорогими камнями до тонких ниточек. Эти руки он запомнил. Это точно была Лени. Получается… Хофманн состояла в этом? Получается, его враг маячил у него перед носом, а он упёрто его не замечал? С другой стороны, что-то ведь внутри него орало о том, что эта девушка не так проста, как могло показаться на первый взгляд. В конце-то концов, недаром же Кёниг писал ей письма? А может именно потому, что оправдаться ему было нечем, она и не отвечала? Её словили на вранье, и девчонка просто решила отсидеться в тишине с девизом «Само пройдёт»?
Уотан кивнул, развернулся на пятках, не отвечая на рукопожатие, и направился к довольному другу.
— Шикарно, Уот, — защебетал тот, когда Кёниг упал на барный стульчик рядом, — Я всегда ставил на тебя!