Хофманн злобно оскалилась, отпихивая от себя мужчину:
— Спасибо, я не знала.
— Я могу вам чем-то помочь?
— Только своим исчезновением.
Кёниг задумался. С одной стороны, он никогда никому не позволял так высказываться о себе — гордость и самоуважение были выше этого. С другой, в нём проснулось чувство какого-то доставучего героизма, который он никогда прежде не ощущал. Лени хотелось помочь найти выход из этого лабиринта. Наверняка, та и сама не понимала, насколько далеко от выхода ушла, связавшись с Рихтером. Ещё и непонятно что с ней произошло. В казино же сидела нормально — значит пырнули её уже снаружи. Рихтер на неё почему-то орал, к тому же. Что только успела сотворить?
— Давайте! Я обучался первой медицинской помощи, которую если не оказать сейчас, то последствия могут быть довольно плачевными. Гной или того хуже…
— Нет.
— Да что ж вы как ребёнок, Лени? — пальцы Уотана непроизвольно сжались в кулак от раздражения. Чего эта девчонка ещё ломается, будто Кёниг звал её к себе домой? — Рану нужно обработать.
— Нет, — протянула она и развернулась на пятках, готовая сорваться с места в любое время.
Мужчина той же окровавленной рукой схватил её за запястье. Только потом осознал, насколько это было некрасиво с его стороны, насколько не соответствовал он полученному воспитанию, однако хода назад уже не было.
— Не бегите от меня, снимите пиджак. Будем считать, что я сделаю это для себя и своего спокойствия. Не для вас, если хотите.
— Уолтэр, отстаньте от меня!
— Уотан, — исправил он.
— Да мне плевать. Уходите! — закричала Хофманн, — Зачем вы бежали за мной?
— Рану нужно обработать, — повторял он, как в бреду. Кёниг уже и сам был не уверен в своём решении. Зачем это ему? — Пойдёмте в больницу, здесь… — он запнулся, вспоминая, что ближайшая больница находится только около его дома, который находился не так уж и близко.
Лени вздохнул, увидев напряжённое лицо Уотана:
— Ничего страшного нет. Успокойтесь, я сама справлюсь. Можете идти куда шли.
— Нет, я за вами шёл, — настаивал он, но словно вынырнул из состояния шока от вида крови. Раньше он не замечал за собой такого, — Почему вы не ответили на письмо? — перешёл в наступление.
Хофманн опустила взгляд вниз, закусила губу до побеления. Лицо её исказилось болью — не ясно, физической ли или моральной. Глаза стали такими стеклянными, что казалось, вот-вот, она упадёт в обморок.
— Какое письмо? — прохрипела она.
— Мне сказали, оно до вас дошло.
— Обманули, — закачала головой Лени.
— Быть не может, — резко отрезал Кёниг. Хофманн от неожиданности подняла голову:
— В каждом правиле есть исключения.
— Моё правило — исключение. У меня достоверные источники, — Уотан врал. Но только так он мог сейчас добиться истины, не разрешить снова вешать себе лапшу на уши.
— Кто вы?
Кёниг схватил ртом воздух. Взгляд Лени жёг, точно пожар. Что это за вопрос такой? Вполне логичный, да. Если так подумать, Лени правда не знала о нём совершенно ничего, кроме имени. Но было ли это уместно сейчас?
— А вы?
Совершенно глупый диалог. За всю свою деловую жизнь мужчина ни разу не вёл такие странные разговоры. Особенно с человеком, с которым пересекался до этого, да и думал о котором не раз.
Хофманн подозрительно сощурилась, разворачиваясь к Уотану:
— А… Кажется, я поняла… — зашептала, — Вы извращенец, — Кёниг округлил глаза, не зная, что ответить на такой выпад, — или чокнутый? Что вы за мной петляете?
Уотан хотел было начать заливать про то, что из него «извращенец», как из Адольфа балерина. В конце-то концов, он женатый человек с ребенком.
Но вовремя осёкся. Встрепенулся и перевёл тему:
— Это же ваш адрес? — он достал из кармана брюк бумажку, что в прошлый раз дал ему Эмиль.
Извращенец… Что за вздор? За кого она его принимает?! И разве Уотан делал что-то такое, за что его можно посчитать извращенцем?
Лени дрожащими пальцами медленно вытянула её, поджав губы.
Боялась чего-то? Ей было что скрывать?
Она с минуту стояла, просверливал косые буквы, то и дело открывая и закрывая рот, как школьница, которая не выучила домашнее задание и никак не могла это признать. Наверное, не знала, что сказать. Не ожидала, что Уотан обладал этой информацией?
— Мой, — наконец выдавила она.
— Не будете спрашивать, откуда он у меня?
— Не буду.
— Почему же? — театрально вскинул брови мужчина.
— Вы не ответите.
— Может, вы узнали почерк? — давил он.