Однако еще спустя пару секунд подъездная дверь с громким скрипом отворилась:
— Ленечка! — вскрикнула она, подбегая к ним. Из одежды на ней висела только старая дряхлая ночнушка с частыми тёмными жирными пятнами, а на ногах домашние тканевые тапочки.
— Вы чего? — воскликнул Уотан, машинально дёргаясь с Хофманн на руках в противоположную от неё сторону, — На улице зима, а вы едва ли не в нижнем белье.
— Что с ней?
— Майер, завались! — послышалось с верхних этажей, — Три часа ночи, нормальные люди спят, а не вопят под окном!
Старуха, не поворачиваясь, цокнула языком и махнула в ту сторону.
— Гуляли вместе, кажется, давление подскочило. В обморок упала, — пояснил Кёниг. Решил не отходить от той лжи — нечего бабку беспокоить. К тому же, неизвестную ему.
— Господи, — покачала головой она раздосадовано, — говорила я ей не ходить никуда ночью. Днём — не разбудишь, а ночью дома не видать. Вот, не выдержал организм. Никогда такого не было и вот опять!
Уотан хмыкнул приличия ради, переминаясь с ноги на ногу. Мышцы рук неприятно тянуло. Да уж, он больше никогда и в мыслях не произнесёт, что эта девушка — щепка.
— А вы, простите меня, кто?
— Да соседка я её, с верхнего этажа. Почтальонка. Пришла к ней однажды с письмом и вижу фотографию с чёрной ленточкой, — и она зачем-то начала подробно рассказывать о её умершей сестре, и как ей стало её одинокую-несчастную-бедную жалко. — Можешь звать меня тётушкой Майер, — наверняка эта самая тётушка Майер была совсем одинока и поговорить ей было не с кем — вот и выкладывала всем всё за раз, — Ой, — старушка заметила напряжение Попова, — Вам, должно быть, тяжело? Вы проходите, проходите, не стесняйтесь. У вас есть ключи от квартиры? — они зашли в подъезд. В нос ударил запах кошачьей мочи, отчего Уотан поморщился, но ничего не сказал. Старался вообще дышать через раз — что тут уж говорить про речь, — Если что, у меня есть запасные, я могу открыть, — женщина вытащила из дырявого кармана длинные ключи и помахала ими у мужчины перед носом, — Если вам будет неудобно доставать свои, — Кёниг изогнул в вопросе бровь, но фрау Майер прочитала это выражение лица как-то по-своему, поэтому тут же повела их по лестнице.
— Спасибо вам, — выдавил он.
— Да ничего. Вам спасибо! Хофа себя совсем не бережёт, — она остановилась перед хлипкой деревянной дверью и трепетно открыла её теми самыми ключами. Увидев эту дверь ранее, Уотан сказал бы, что она межкомнатная максимум, скорее даже межмусорная, но точно не входная, — Знаете, я б её и не ругала, коль знала бы, что она дома не ночует оттого, что к своему молодому человеку ходит. Я ж и сама, когда молодая была, с парнями и целовалась, и встречалась, и, — вздохнула, — что мы только не делали. Не думала, конечно, что Ленечка побоится мне о своей личной жизни рассказывать, — старуха пропустила его в квартиру первым, — Передайте ей, чтобы она потом меня обязательно навестила! — Кёниг, всё ещё находясь в некой прострации, медленно кивнул, — Ну всё, пойду я тогда. Надоела вам совсем, наверное. Вы простите меня, я одна живу…
— Майер! — женский злой немолодой голос и громкие шаги в их сторону. Теперь помимо кошачьей мочи несло ещё и дешёвым алкоголем.
— Да чего тебе, Гельда?! — она с размаху захлопнула дверь квартиры Лени.
Тишина ударила Уотана по ушам. Что это сейчас было?
Он обещал себе подумать об этом чуть позже. Сейчас у него на руках раненый человек без сознания.
Он щёлкнул выключателем, который на удачу нащупал около зеркала. Над головой замигал жёлтый свет. В квартире было, на удивление, жарко. Даже не так. Душно, словно окна никто не открывал с самой постройки. Оно понятно — откроешь, так ещё и вовсе без окна останешься, учитывая то, в каком состоянии здесь всё находилось. В сравнении с подъездом, тут не воняло — так, отдалённый запах сырости и старости.
Кёниг даже ненароком начал сравнивать их квартиры. Они были будто бы противоположностью друг друга. У Уотана дома стоял дубак похлеще, чем на улице — у Лени можно было ужариться. У Уотана дома весь интерьер по последнему писку моды, квартира, буквально вышедшая с журнальных страниц, — у Лени никто не делал ремонт лет тридцать. У Уотана был беспорядок, ведь он так и не убрался там после нервного срыва, — у Лени всё выглядело предельно правильно, так что любой перфекционист позавидовал бы. У Уотана квартира большая, семейная — у Лени все углы можно было разглядеть прямо из прихожей.
Он посадил её на пол, прижав спиной к стене, и согнул её ноги в коленях. Попытался предельно аккуратно снять пиджак с девушки, но запёкшаяся кровь никак не давала это сделать — пришлось рвать. Портной Уотана бы упал в обморок, увидев, какого качества этот костюм. Как она вообще могла скакать в этом по улице?!