Выстрел.
— Это всё, что ты выяснил за эту вылазку? — спросил Алоис, захлопывая дневник и откладывая его в сторону.
Ах, если всё было бы так просто, наверное, Кёниг сейчас и не играл в «слепую корову» со смертью.
Уотан хитро улыбнулся:
— О, нет, прости, я оставил сладенькое на потом, — он привстал, вытягивая из кармана пальто скомканные бумаги, — Даже не знаю, с чего начать.
— Начни с плохого, — подсказал Вайдеман. Кёниг грустно хмыкнул и пожал плечами, пробегаясь взглядом по закорючкам.
— Посмотри на письмо. Тебе не кажется почерк знакомым?
Алоис нахмурил лоб, взял лист в руки:
— Я уверен в том, что почерк Эмиля, — протянул тихо Вайдеман, читая.
Кёнигу захотелось широко улыбнуться. Наконец его сомнения по поводу личности Шефера подкрепляются чем-то действительно весомым. Алоис, как бы ни хотел, не мог оправдать псевдо-друга, а значит, хотя бы в этой битве Уотан выйдет победителем.
— Не сильно смахивает на письмо из полиции, а?
— Ничего не понимаю… Зачем он писал этой Хофманн? Ещё и в такой дружеской манере.
— Он писал ей каждый день, Алоис. Спрашивал, как у неё обстоят дела с поручением.
— Ты знаешь, что за поручение?
— Я знаю кто это поручение. Я.
— Ты?
— Я.
— Что ты?
Уотан сузил глаза, протягивая ещё одно письмо:
— Ал, я — поручение. Лени должна убить меня.
***
Кёниг присел на край дивана, придерживая одной рукой лёд у глаза, а второй вытирая липкую руку о пальто. Он поклялся больше не прикасаться к чёртовому холодильнику: тот мало того, что гудел похуже трактора, так ещё и на себе имел мерзкий, склизкий налёт неизвестно чего. Как можно доверять такому монстру еду? Как вообще возможно жить в таких условиях?
Вспомнилось письмо, всё ещё лежащее в кармане. То самое, которое он не успел дочитать полчаса назад. То самое, чтение которого оборвалось на интересном моменте. Как в конце последней сцены любимого маминого сериала. Он достал письмо, вчитываясь:
«Эли, правильно ли я всё делаю? Я не уверена, что смогу тебя спасти. Я боялась тебе рассказать, но уже не могу держать в себе. Ты знаешь, что он мне приказал. Ты знаешь, знаешь, что я не мог отказаться, Эли, знаешь. Не ругай меня. И себя тоже. Впервые приказал, честно впервые. Он знал, сам знал, что не смогу я на такое пойти. Изверг. Знаешь, что мне пришлось сделать, Эли? Знаешь? Да знаешь, наверное, сейчас везде об этом только и говорят. Эли, я — монстр. Я — убийца. Меня заставили убить. Заставляют до сих пор. Я убил уже троих человек, одну девушку — родственницу тех, — довел до суицида. Эли, кто я такая, скажи мне? Остался последний. Надеюсь. Но его я совсем не могу убить. Мы случайно с ним познакомились — имя называть не буду, оно слишком на слуху, мало ли кто перехватит письмо. Это будет удар в спину с моей стороны. Хотя я уже убила его семью. Я примеряю эту ситуацию на себя, Эли, и понимаю, что если бы кто-то убил тебя… Эли… Я бы разорвала того человека на части. Тогда может быть и к лучшему, если я его убью. Помоги мне.
Л. Хофманн 42г»
***
— Так ты думаешь, здесь говорится о тебе?
— Это очевидно.
Кёниг соврал бы, если бы ответил, что ему было всё равно. Нет. Не всё равно. Он сам не мог понять, почему так привязался к этой девушке, почему его тянуло словно магнитом, почему он успел очароваться ею. Ведь правильно в народе говорят «чтобы не разочаровываться, не нужно очаровываться». Дал бы кто инструкцию, как не вестись на это «очарование».
Алоис задрал голову кверху, вдохнул полной грудью и на пару секунд задержал дыхание.
— Охренеть.
— Ещё не всё, — просипел Уотан.
— Мне кажется, или я только мешал твоему расследованию? Ты без меня справился в два счёта.
Кёниг поджал губу:
— Ну начинается… Не ударяйся в самоедство. Посмотри лучше на эти материалы, — Уотан вытащил из-под пачки бумаг тонкую папку. — Мне помог один старый друг, который был мне должен с мохнатых времён. Не сказать, конечно, что эта информация сейчас особо важна и играет какую-либо роль, но она даёт ответы на вопросы, которые не дала мне сама Хофманн.
— Мартин Коль? Уот, ты серьёзно? — сказал Вайдеман, когда увидел имя, что стояло в строчке «Исполняющий», — Ты серьёзно даёшь мне работу моего старого врага?
И если он писал Мартину не ради этой реакции, то зачем ещё?
— Враги познаются в беде, — натянул улыбку Кёниг.
Более того, самого Мартина он — Уотан — не считал профессионалом своего дела. Тот уже много раз ошибался, наступал на одни и те же грабли, хамил периодами клиентам, над самим Уотаном нет-нет, да подшучивал. Кёниг и сам его не особо принимал, но ради такой реакции у Алоиса, ради того, чтобы вызвать эту дружескую нотку ревности… Он готов был перетерпеть даже общение с таким человеком, как герр Коль. Да и просьба была пустяковая — Уотан мог и сам найти всю информацию, которая его интересовала.