Тут что-то нечисто. Уотан никогда не замечал такого внимания к себе. Может, это дело рук полиции? Вернее, Шефера. Может он расклеил на пару с Хофманн листовки о главном преступнике страны в лице Кёнига? Что ж, тогда реакция людей вполне оправдана. Полгода назад он вёл бы себя совершенно также, если бы увидел перед собой человека с объявления о розыске опасного бандита.
Нет.
Они видели Уотана? Какой же из него преступник? Индивидуумы, поверившие дрянной бумажке из рук убийц, настоящие глупцы. Идиоты. Психи.
Кёниг нервно забарабанил пальцами по столику, сжав губы в тонкую полосочку.
Да, определенно он не прогадал, когда решил довериться своему подсознанию. Оно его никогда не подводило. Что в тот раз с Лени, что с Шефером, что с Рихтером и теперь — с Аделиной. Не удалось этой псевдопростой библиотекарше надеть маску серой мышки и надурить Уотана.
Сама Аделина тем временем носилась по библиотеке, переставляя туда-сюда книги то ли по алфавиту, то ли от «нечего делать». Периодически к ней подходили люди, настырно тыкали пальцем в ту или иную книгу, будто именно Аделина была автором произведения и только она могла ответить на любой вопрос. Та каждый раз лепетала им что-то быстро-быстро, как на автомате, видимо, желая поскорее перейти к своему бессмысленному делу.
Он наблюдал за ней изначально. Сперва долго ждал утра, сидя на лавочке по другую сторону улицы, на которой располагалась библиотека, потом, пытаясь не заснуть, разглядывал людей, всё также спешащих куда-то и не замечающих мир вокруг. Позднее Кёниг заметил бежавшую в библиотеку лохматую девушку, в которой еле признал необходимую ему библиотекаршу. Кажется, кто-то проспал. На миг он подумал, что когда-то был таким же. Ему не было интересно ничего, кроме семьи и работы. Раньше думалось, что любое опоздание настолько критично, насколько не критична его смерть; что лучше потерять себя по пути, чем час оправдываться перед злым начальником, придумывать какие-то неведомые причины задержки. Наверное, именно поэтому он никогда никуда не опаздывал.
— Hallo nochmal, (И снова здравствуйте) — Уотан сильно дёрнулся, когда почувствовал на плече руку. Сзади стоял худой парень. Он нахмурил лоб, пытаясь вспомнить, где же он его видел. Он выглядел хорошо, но, пожалуй, ничем не отличался от других мужчин. Тот же типичный костюм, жилетка под пиджаком, зализанные назад волосы. Н-да уж, на таких он сегодня с утра насмотрелся.
— Здравствуйте, — ответил он, признавая в нём того самого дружка Лени, с которым пришлось пообщаться пару месяцев назад на площади. А ведь тогда он только начинал свой путь в этом деле, теперь же почти поймал всех врагов. Иронично.
Впрочем, он быстро потерял к нему интерес. Аделина за это время успела куда-то ускользнуть, поэтому Кёниг начал активно оглядываться. Наверное, она с самого начала заметила слежку и пустила этого друга Лени для отвлечения. Ну конечно! Этот кареглазый дьявол тоже заодно с ними!
— Знаете, я поначалу вас не узнал, — Уотану было безразлично. Он уже понял весь план и не хотел поддаваться этой авантюре, — Вы стали выглядеть заметно хуже, — в его голосе проскользнула острая насмешка, но ныне у Кёнига был слишком прочный внутренний панцирь, который не пробить такими мелочами. Парень, не заметив никакой реакции на свои слова, хмыкнул, обошёл стол и сел с книгой ровно напротив. Вероятно, чуть раньше он не позволил бы себе такое поведение — отец всегда учил поддерживать диалог в любой ситуации, да и такие слова о себе тоже наверняка дали бы пощёчину былому Уотану. Но это в прошлом. В чём-то Лени была права — пора было заканчивать этот родословный цирк. Не стал графом, значит и не стоит себя так вести.
Его взгляд метался из одного угла читательского зала в другой, надеясь выловить свою пропажу. Аделина вышла из архива, куда водила в прошлый раз Кёнига, с настолько огромной стопкой книг, что за ней было видно только одну макушку. Девушка не выглядела плотной или хотя бы накаченной — Уотан спокойно мог бы два её плеча обхватить одной ладонью. Такое количество книг весят немало — Кёниг это знал точно. Поэтому, вопрос насчет того, откуда у такой хиленькой Аделины столько сил, оставался открытым. Еще одна странность в копилочку.
Дружок Лени громко причмокнул губами, закинул ногу на ногу и открыл книгу. Он совершенно не помнил, как его зовут. В последнее время память сильно ухудшилась, а в голове как на зло крутилась только одна фамилия: «Хофманн». Внутри всё неприятно сжалось, словно в данный момент происходило что-то в корень неправильное, запретное. Хотелось выплюнуть эту непонятную горечь, но она слишком сильно укоренилась где-то в области сердца и стягивала к себе все органы. Похоже, он начал сходить с ума, как сказал Алоис.